– Со своим молодым человеком… потому что у меня не было комнаты.
– С молодым человеком?
– Да.
– С которым вы познакомились…
– В прошлом году… Я с ним вместе с прошлого года.
– Вы познакомились с ним здесь?
– Да.
– Как же так получается, что молодая девушка из провинции появляется в Нантере и…
– Здесь, в Нантере, полно провинциалов… Понимаете, вы сюда приезжаете и сначала немного теряетесь…
– Вы никого здесь не знали.
– Никого. В первый месяц я здесь почти не проводила время. Я договорилась ночевать у друзей в Париже… Я не хотела здесь жить. Это было по-настоящему страшно.
– Почему?
– Во-первых, я никогда не жила в таком общежитии – эти маленькие комнаты, как скворечники и коробки. Я боялась здесь жить… Как только парни узнают, что появилась новая девушка, они набрасываются на нее…
– Как вы думаете, почему это происходит?
– Ну, это вызвано тем, что им явно скучно. Они ищут что-нибудь новенькое, вот и все; дальше этого дело не идет… Все дело в скуке… Когда вы выходите вечером из ресторана, вы не знаете, что делать. Вы сыты. Есть кафе…
– И с тех пор, как вы познакомились с этим парнем, вы вместе.
– Да.
– Так обычно бывает?
– Нет. Паре очень трудно приходится.
– Почему?
– Потому что здесь невозможно жить парой. Это не жизнь. Невозможно скрыться от друзей… Есть очень много чередующихся пар: они живут вместе неделю, а потом партнеры меняются.
– Вы полагаете, что это характерно для Нантера?
– Нет… Я думаю, что это характерно для любого места, где живут студенты.
– Это связано с проживанием в общежитии?
– Послушайте, если полторы тысячи девушек и полторы тысячи парней живут нос к носу, проблемы будут обязательно… проблемы пар, проблемы с… ну, я не знаю…
– Это беспокоит вас?
(Спокойно.)
– Да, беспокоит.
– Вы полагаете, что молодой человек, с которым вы живете, ощущает эти проблемы?
– Конечно, конечно… Особенно теперь, когда началось какое-то коллективное сумасшествие и люди стали уезжать… Сначала вокруг вас слаженная группа людей, а потом вдруг все это разваливается, ваши друзья вот так срываются. (Пауза.)
– Бывают ли вечера, когда вы чувствуете, что сыты по горло?
– Конечно… Сейчас это каждый вечер.
– Даже несмотря на то, что вы с Жаком?
(Пауза.)
– Да.
Теперь в комнате наступила тишина. Девушка по левую руку от интервьюируемой сначала выглядела веселой, а теперь – подавленной и испытывающей неудобство. Какой-то студент грызет ногти, и видно, что он взволнован. Из интервью не делаются никакие выводы. Затем сцена резко меняется, и документальный фильм заканчивается тем, что четыре студента в испанских костюмах играют на гитарах и мандолинах цыганскую музыку у подножия бетонной башни.
Вопросы и образцы ответов
• Чего боялись студенты?
Того, что они могут вложить свои молодые годы в тяжелую учебу, а затем не найти работу (риск безработицы оставался высоким).
• Каковы могли быть последствия?
Их покупательная способность не будет приниматься в расчет, что затронет не только перспективы брака, но и стиль жизни и в конце концов приведет к понижению на социальной лестнице (деклассированию).
• Как студентов затронула все возрастающая социальная мобильность конца 1960-х гг.?
Социальная мобильность была смешанным благом. Она означала не только то, что дети пролетариата могли претендовать на руководящие посты, но и то, что дети буржуа могли оказаться в рядах неопролетариата.
В результате продолжающихся протестов и ввиду ущерба, нанесенного собственности университета, 2 мая власти решили действовать. Министры в правительстве испугались, что беспорядки в Нантере распространятся на другие части университета. В тот вечер по телевидению выступил декан Нантера, который с видом мрачного сожаления объявил о временном прекращении занятий.
К этой сложной борьбе на новой территории общественных отношений декан Граппен был, к несчастью, не готов, как гладиатор, оказавшийся на минном поле. Он говорил фразы, построение которых было таково, что требовало от слушателей необычной концентрации внимания, чтобы понять их смысл. Чтобы должным образом согласовать фразу грамматически, он собирал существительные и местоимения в конце предложения. В сущности, он сдавал небольшой публичный экзамен, устроенный самому себе. Он закончил свое обращение; экран стал серым; студенты продолжали уезжать из Нантера и по одному вливаться в пахнущие хлоркой коридоры и аудитории Сорбонны.
Мятеж теперь переместился с пустыря на западной окраине в самое известное, телегеничное и предопределенное место в континентальной Европе – Латинский квартал в Париже и его главную торговую артерию – бульвар Сен-Мишель.
На следующий день, вступив на минное поле, власти попросили полицейских очистить помещения Сорбонны.
Студентов, собравшихся во дворе Сорбонны 3 мая, вдохновляли такие же протесты в Нанте, Страсбурге, Берлине и Беркли. Используя кирки и молотки, они превратили части здания и мебель в нем в «антифашистское снаряжение» (палки и камни). Они ожидали нападения антикоммунистической студенческой группы под названием «Запад», в которую проникли бывшие террористы-боевики из ОАС. Члены группы «Запад», в мотоциклетных шлемах, размахивавшие топорищами, устроили демонстрацию в нескольких метрах от бульвара Сен-Мишель, требуя, чтобы протестующих отправили в Пекин.
Около четырех часов того дня, вместо фашистов в шлемах, лезущих в драку, студенты увидели входящий с площади Сорбонны батальон людей в форме, которые обычно в пятницу вечером занимались тем, что регулировали уличное движение, арестовывали взломщиков, гоняли нищих и выражали восхищение сексуально привлекательными частями тел парижских женщин и – в меньшей степени – иностранных туристок.
Эти полицейские, которых студенты ошибочно приняли за бойцов CRS (республиканский отряд безопасности – жандармерия во Франции. – Пер.), не имея достаточно опыта управления толпой, выполнили свою задачу топорно. Они затолкали три сотни студентов в «салатники» (полицейские «воронки»). Одним из арестованных был Даниэль Кон-Бенди, известный как Рыжий Дэни, который должен был появиться на митинге в Парижском университете 6 мая; его обвинили в «агитации».
