В торжественной тишине раздался голос генерала, прочитавшего Указ о присвоении полку звания Гвардейского.
Сердечно поздравив нас, он пожелал нам высоко держать честь гвардейцев.
Командир принял знамя и благоговейно поцеловал его, опустившись на одно колено. Громко, прочувствованно сказал, что мы будем как зеницу ока хранить гвардейское знамя – символ чести, доблести, героизма, пронесем его сквозь бои до полного разгрома врага.
Он передал мне знамя. И знаменосная группа прошла перед всем строем. Каждая эскадрилья встречала знамя ликующим «ура». Оно перекатывалось от эскадрильи к эскадрилье, и у меня мурашки по спине бежали, сжимало горло от волнения.
Да, это были прекрасные минуты. Мы почувствовали еще большее единение, знамя нас сплотило еще крепче. Готовы были выполнить любой приказ Родины.
С того дня гвардейское знамя нашего полка хранилось на замаскированном КП день и ночь под охраной часового.
Рано утром меня вызвал командир. Он сообщил, что по приказу командующего ВВС главного маршала авиации А. А. Новикова из нашего полка на Третий Прибалтийский фронт направляется на усиление десятка самолетов для борьбы с вражескими охотниками.
– Группу приказано возглавить вам. На подготовку дано два часа. Воздушная обстановка там сложная, и срочно потребовалось усиление, – сказал полковник.
– Наконец-то настоящая работа будет! – не выдержал я.
Чупиков смотрит на меня с понимающей улыбкой.
– Ну, кого с собой возьмете?
– Павел Федорович, – говорю я, – разрешите мне полететь с третьей эскадрильей комэска Баклана, в паре с Титаренко. Я к ним как-то больше присмотрелся.
– Согласен, – ответил Павел Федорович. И добавил: – Вам предстоит сложный перелет: сразу вступите в бой. Хорошенько разберитесь в обстановке. Не подкачайте… С вами пойдет самолет «ЛИ-2» с техниками. А чтобы веселее было, можете взять с собой Зорьку.
– Очень хорошо, – отвечаю я, – после вылетов у ребят будет веселый отдых.
Собираю летчиков. И пока техники готовят машины, наносим на карту маршрут перелета в 14-ю воздушную армию. Знакомимся с метеорологической обстановкой на маршруте, подробно изучаем районы предстоящих действий.
Из сводок нам было известно об обстановке, сложившейся в Прибалтике. Противник там упорно сопротивлялся. К тому же успешному продвижению наших наземных войск мешали озера, болота, леса, действиям авиации – вражеские охотники.
Майор Филиппов просил командира части разрешить ему полететь с нами, но Чупиков отказал наотрез:
– Вам, товарищ майор, надо пройти школу боев в менее напряженной обстановке. Не до стажировки там будет. Да и ваша командировка истекает.
Очень просился в нашу группу и Давид Хаит. Но места в самолете не оказалось. Давид не отходил от меня. Чувствую, он очень взволнован, хочет что-то сказать.
– Что случилось, Давид? – спрашиваю я.
– Разрешите обратиться, товарищ капитан? Вы будете участвовать в освобождении моих родных мест, Риги. – У него от волнения сорвался голос, и он побледнел. – Вспомните моих стариков. А я все время буду думать о вас. Накажите фашистов, товарищ капитан!
– Постараемся, – отвечал я.
Все готово к вылету. Прощаемся с товарищами. Замполит нас напутствует:
– Бейте врага по-гвардейски!
НА УСИЛЕНИИ
Приземляемся на фронтовой аэродром восточнее Валга, на границе Эстонии и Латвии, в разгар боевого дня. Почти все «ЯКи» на задании. Но, как водится, все, кто оставался на аэродроме – и летчики и техники, – сбежались нас встречать. Первым, кого я увидел, был капитан Зимин. У него на груди два ордена Красного Знамени. Я ему очень обрадовался – знал его давно: он был инструктором нашего училища, когда я еще был курсантом.
– Вот и воевать вместе пришлось! – сказал он мне, крепко обнимая.
Летчики рассказали, что на этом участке Третьего Прибалтийского фронта, на Рижском направлении, идут сильные бои и на земле, и в воздухе. Они вылетали на прикрытие наших войск в район Даксты, вели бои над переправами через реку Седа.
– Прибыли вы кстати, – говорили они. – Противник бросил на наш участок сильную, хорошо подготовленную группу воздушных охотников. Это матерые волки, и они нам очень мешают. В район прикрытия парами прилетают: сначала одна, за ней – другая, третья. Атакуют внезапно со стороны солнца, стараются сковать боем нашу группу. А нам в бой вступать нельзя: того и гляди бомбардировщики нагрянут.
В это время приземлился наш «ЛИ-2», зарулил на стоянку. А немного погодя под дружный смех летчиков вокруг самолета уже кубарем катался, приветствуя землю, наш взъерошенный, ошалевший от перелета медвежонок.
…Прибыл офицер, который отвез меня на автомашине на КП воздушной армии. Меня дружески встретил командующий 14-й воздушной армией генерал-лейтенант авиации Петр Иванович Журавлев:
– Рад вам. Как долетели? Все здоровы?
– Все в порядке, товарищ генерал.
Командующий продолжал:
– Задачу вы, вероятно, получили на месте?
– Да, получили в общих чертах: нас прислали на усиление.
– Так вот, ваша задача – вести борьбу с немецкими воздушными охотниками. Ознакомьтесь с наземной и особенно воздушной обстановкой. Изучите тактику немцев. Завтра с утра начинайте полеты для ознакомления с районом боевых действий. А может быть, и сразу драться придется.
Пожелав всей нашей группе успехов, командующий вызвал начальника разведки, который подробно ознакомил меня с воздушной и наземной обстановкой, с тактикой фашистских асов и авиации в целом в полосе действий воздушной армии.
В тот день мы тщательно, подробно знакомились с районом боевых действий, а на следующий с утра начали искать противника. Первый вылет был безуспешен. В паре с Титаренко я пересек линию фронта. Мы зашли «на солнце». Под нами тонкий слой облаков. Пробиваем его. Ищем фашистские самолеты. Ходим на разных высотах, курсах, залетаем в район немецкого аэродрома. Он хорошо замаскирован. Попытка прощупать огнем вызвала ответный огонь зенитной артиллерии. Приблизились к району наших переправ. Зенитки и тут открыли огонь. Раз стреляют – значит, противник наготове.
Пробыли мы над территорией, оккупированной немцами, почти час и вернулись «пустыми». Но вылет даром не пропал: изучили район, запомнили характерные ориентиры.
В тот день все летчики группы вылетали безуспешно и докладывали о сильном зенитном обстреле. На этом участке противник всеми силами старался удержаться на оборонительных рубежах, подготовленных заранее.
Мы стали вылетать на охоту по нескольку раз в день. На большой высоте пересекали линию фронта. Через дымку видны были разрывы на земле.
Мы усиленно искали воздушного противника. Бывали и над Ригой. Летая над ней, я всегда вспоминал Давида.
