шли по одному и тому же пути, и это был невероятный комплимент.
Записывая «Rise», мы заставили Джинджера сходить с ума в одиночестве в комнате, разнося к чертовой матери барабаны – он все сломал! Я никогда не видел, чтобы барабанщик играл так жестко и сурово. Хотя на самом деле я не уверен, что именно он играл в финальной версии «Rise» – мне кажется, это мог быть и Тони. А после заходит Стив Вай, а потом ты получаешь немного басового грохота от этого парня Йонаса Хеллборга [315]. И тут вдруг: «Ого, знаете, нам нужно немного фолкового духа», и появляется индиец по имени Шанкар [316], он играет на индийской скрипке, и все очень красиво складывается. Он привнес зажигательный, качающий ритм и переливы, и песня приобрела почти то, что я бы назвал южноафриканским зулусским духом, – но в то же время осталась песней, которая отлично подошла бы для любого ирландского музыкального автомата.
Я горжусь этим синглом больше всего на свете. Он так поднял мою уверенность в себе на фоне всех тех ударов, которые на меня свалились. И как тут ругать такую запись? Давайте. Посмотрите на работу, которую мы проделали, посмотрите на результат. Это гимн свободе, и через всю песню проходит строка, которая является моим главным девизом: «Гнев – это энергия».
После того, как Марк, Джебин и Брет оказались не у дел, нам пришлось серьезно обсудить концепцию альбома. И мы решились на хардкор. У Билла был отличный опыт работы с такими группами, как Alcatrazz [317], с миром хэви-метала – на самом деле благодаря этому у нас появился Стив Вай, и мы получили возможность расширить границы. Это была захватывающая запись; каждая вещь, которую мы делали, должна была быть жесткой, жесткой, жесткой. Жесткость – вот что было для меня определяющим каждый раз, когда я подходил к микрофону. Я настроил себя на то, чтобы стать самым жестким хардкорным хэви-метал-вокалистом в мире, но без всяких стереотипов, которые заключала в себе эта вселенная.
Мы были мощными во всем, полными свирепости, и то, как я преподносил вокал, не вызывало сомнений, что это не будут нежные баллады. Мы все были на одной планете, в одной палитре. Вот как на самом деле работает запись, когда все участники устремлены к единой цели.
Я хотел донести до всех одну мысль: «Привет! Эпоха “Love Song” закончилась!» Я дал себе волю в мощном пении и учился контролировать ноты и преподносить их в особенно агрессивном стиле, который никоим образом не был имитацией того, что я делал в «Пистолз». Это совершенно иной подход, и я не знал, смогу ли я это сделать, пока не сделал. Какой замечательный эксперимент!
Песни были структурированы, но опять же совсем не по-пистолзовски. Прислушайтесь к усложнениям и тональным изменениям в «FFF» – моем прощании со всеми моими мимолетными коллегами прошлых лет! Эта песня скачет вверх-вниз и по кругу; она меняет форму и маневрирует вокруг ритмов и структур.
Поскольку мы не прописывали авторские права, мы решили использовать концепцию «общего подхода» в оформлении нашего продукта – альбома, кассеты, компакт-диска, чего угодно. Все это было вдохновлено «общими брендами», которые я увидел в супермаркетах, когда впервые приехал в Америку. Бобы – это просто «Бобы», и на жестянке больше ничего не должно быть написано. Мне очень понравилось. Я думал, что это отличный подход к работе с коммерцией. Не надо никаких брендов. Называйте вещи своими именами, всего-то.
Я также наскреб деньги из своего чертового кошелька, чтобы собрать подарок первым пятидесяти покупателям пластинки – банку от краски с надписью «Can» («Банка») и маленьким логотипом PiL в общих светло-голубых и темно-синих тонах, внутри которой лежали «Чашка», «Ручка» и так далее. Чудесная вещь. К сожалению, единственный сохранившийся у меня образец этой жестянки сгорел в пожаре много лет спустя – и я до сих пор об этом жалею.
«Альбом» во всех смыслах – это самая жесткая запись, которую я когда-либо делал, – жесткая, как пощечина. Поэтому довольно забавно, что, когда пластинка вышла, она получила восторженный отзыв этого эстетствующего сноба Мелвина Брэгга [318] в его шоу по британскому телеку. Кроме того, по-видимому, Стинг где-то написал о нем благоприятный отзыв! Бога ради, откуда у него взялось на это время?
В Англии нашлись какие-то дурачки, которые в своих обзорах объявили «Альбом» моей попыткой «приобщиться к американской культуре». Нет, боже милостивый, нет! Позвольте вам напомнить, мальчики и девочки, хэви-метал – это абсолютно английская штука – от Deep Purple до Led Zeppelin! Их музыка была самой тяжелой в этой вселенной и самой влиятельной, так что с какой стати мне «приобщаться» к американцам. Невозможно научить британского бульдога этим глупым трюкам. Я не вокалист хэви-метал-группы, но я использую этот жанр, переворачивая его с ног на голову, и демонстрирую, скажем так, развитие теории.
Это стало откровенным посылом на три буквы многих слушателей, у которых сложились по отношению ко мне определенные ожидания. Должен сказать, я наслаждаюсь подобными моментами. Я не собираюсь намеренно раздражать зрителей, или поступать назло им, или что-то в этом роде, но если они занимают позицию – «Это не то, что мы ожидали», тогда – ура-ура! – я буду упиваться этим, потому что вы вообще не должны сидеть сложа руки и чего-либо ожидать. Вы можете сделать выбор, нравится вам это или нет, но если вы собираетесь ненавидеть альбом, потому что он звучит не так, как предыдущий, вы – не последователь Джона Лайдона. Вы меня не понимаете. Я не следую за собой, так что, пожалуйста, не – следуйте – за – мной.
В Америке «Альбом» попал в чарты «Биллборд», и я думал, что Elektra будет на седьмом небе от счастья. Парня, с которым я имел там дело, звали Боб Красноу, тихий, замкнутый человечек, полный пренебрежительного высокомерия. Находясь в его офисе, я задавался вопросом: «Что это за безобразие в коридоре?» Он презрительно бросил: «Моя жена – коллекционер произведений искусства». Таким образом, современное искусство заполнило все офисы, и за глаза сотрудники говорили: «Я знаю, это так уродливо, но его жена…» Я полагаю, что на самом деле это были инвестиции, списание налогов.
Дом Боба Красноу в Нью-Йорке снаружи выглядел как кирпичный дом с обложки Physical Graffiti, альбома Led Zeppelin. Внутри все было устроено как-то безумно и неуютно. Он полностью снял внутренние перегородки, убрал перекрытия между несколькими этажами и поставил лифт, десятилетиями поднимающийся куда-то вверх, туда, где находились их спальни. Все было пространным и громадным, и вы чувствовали себя немного как в Гуггенхайме, художественном
