музее в Нью-Йорке, который я люблю из-за круговых проходов. Но нет, в его доме не было круговых проходов, просто повсюду царило холодное современное искусство. Какое бы в этих штуках ни заключалось послание, это секретный язык избранных, знание которого доступно только им одним. Вот в чем моя проблема с современным искусством: оно отсекает возможность понять его большинству из нас.
Поскольку мы не предоставили Elektra список имен музыкантов, понимая, что в случае, если мы это сделаем, они все равно напечатают их на обложке против нашего желания, на лейбле не имели понятия о том, кто участвовал в работе или насколько важна эта запись. В то время они были больше озабочены поддержкой своего нового детища, контракт с которым они недавно подписали – Metallica. Когда Album попал в чарты, Elektra расценила его не как долгожданный успех, что логично было бы предположить, а как угрозу Metallica, их долгосрочным перспективам, и поэтому они меня выдворили. Позже на студии с ужасом узнали, кого только что выбросили за борт – не только Джонни Роттена, но и Стива Вая, Джинджера Бейкера и других. Вы только что уволили настоящих героев музыки, идиоты!
Если бы Elektra нас не бросила, мы могли бы поехать в тур с группой, которая записала альбом. Но красная ковровая дорожка была из-под нас выдернута, и теперь это стало невозможным из-за финансовых соображений. Так что я отправился восвояси искать себе другой состав для PiL. Чтобы начать все сначала… снова.
Кто цензурирует цензоров? # 3
Не дай мне быть неправильно понятым [319]
Радио «Би-би-си» какое-то время доставало меня по поводу Live Aid Боба Гелдофа [320]. У меня возникла тогда парочка вопросов: «Какую армию он кормит? Кто-нибудь вообще знает, что в Эфиопии идет гражданская война? К чему все это на самом деле?» Не все ладно прошло с этой затеей. А спустя годы, наконец, были заданы правильные вопросы: «Почему грузовики с продовольствием задерживались на границе? Куда вообще делась еда? Были ли организован какой-нибудь образовательный проект, чтобы научить этих людей правильно вести хозяйство? Вместо того чтобы позволить их козам все съесть, а потом удивляться, почему ничего не осталось».
Я излагаю все очень простым языком, очевидно, что проблема больше, глубже и шире, однако мне кажется, что это стоящие вопросы. Спросите меня, и я именно так и отвечу. Меня не удалось втянуть во всю эту историю с Band Aid, потому что я хотел знать, насколько хорошо организована сама система. А Гелдоф – мой приятель! Сложилась ситуация, когда если ты не хочешь участвовать в Band Aid, значит, ты какой-то скряга. А это далеко не вся правда. Благотворительность ради благотворительности вовсе не является благотворительностью. Скорее, выпендреж поп-звезд, которые чувствуют таким образом свою значимость. Однако если бы они потрудились порыться в собственных карманах, то смогли бы собрать больше денег, чем все зрители в мире, вместе взятые.
Band Aid стал сплошным самодовольством, голыми амбициями и самоуверенным похлопыванием по спине. Это было невыносимо. Мероприятие, устроенное не ради решения каких-либо проблем, а для самовозвеличивания. С тех пор благотворительность сильно пострадала от звезд. Они опасны для любого реального дела.
Честно говоря, я и сам бы не отказался от такого Band Aid’a. Я выступил с заявлением, в котором заметил: «Я сам себе любимая благотворительная организация, и я единственный, кому, по моему мнению, стоит пожертвовать». И я, черт возьми, действительно сказал то, что думал. Пришлось побороться, но я не собираюсь выезжать на чужой шее только потому, что это событие устроено для того, чтобы все чувствовали себя хорошо. Я должен испытывать искренний отклик, это действительно должно что-то значить и иметь реальный эффект.
Я много чего делаю для сиротских приютов. Этих детей мне и правда жаль, здесь я реально могу помочь, и я стараюсь делать это, особо не афишируя. Я пожертвую им какие-то вещи, они соберут деньги на eBay, но мое имя напрямую с этим не связано, поэтому эго ни при чем. Всегда находятся люди, которые говорят мне: «Если вы позволите нам использовать ваше имя, мы заработаем намного больше». Со мной такое не пройдет. Я думаю, что тогда все это становится разрушительным и эгоистичным, и это опасность, которой я бы хотел избежать. Личность человека не должна значить больше, чем сам повод. Если вы не готовы помогать детям-сиротам, голодающим детям или больным детям, не прикрываясь именем поп-звезды, вы ужасный человек.
Использование имен знаменитостей – это чушь, и чушь опасная. Всякий раз, когда кто-то из селебов делает что-то не так, неделю спустя в прессе появляется реклама с упоминанием благотворительных организаций, с которыми они связаны, и это выставляется в качестве прикрытия. Поп-звездам очень выгодно эксплуатировать всевозможные благотворительные организации в своих собственных интересах, и я возмущен тем, что они это делают, потому что мы не должны так поступать.
Я говорю «мы», потому что чувствую себя столь же виновным, как и настоящие пособники преступления, поскольку я должен был бы высказываться больше, объяснить им, чтобы они этого не делали. Но чем больше я говорю, тем больше нарываюсь на гневную отповедь. Что и требовалось доказать… Это история моего эпического путешествия, в самой его красе, когда мне отрубили голову, потому что я оказался первым, кто ее высунул. Сам виноват, сам, блядь, напросился.
В наши дни, в современном мире гугла, письма, которые ты получаешь, как правило, являются просьбами о помощи от фейковых благотворительных организаций. Люди сообщают мне, что их мать умирает от рака. Все это просто слишком тяжело, чтобы взять на себя. Я не могу отстаивать дело каждого отдельного человека или реагировать на всякий резонансный повод. Это уже слишком. В этом отношении я руководствуюсь собственными мотивами. Я не могу позволить, чтобы за мои сердечные струны постоянно дергали. В последние годы произошло несколько подобных случаев, оказавшихся фальшивыми, что наложило на меня огромный отпечаток. Конечно, очень трогательно, что у кого-то нет иного выбора, кроме как обратиться ко мне, но это накладывает на меня огромную ответственность. Они что, серьезно?
И в то же самое время вокруг меня происходит много смертей – умирают члены моей группы, умирают мои друзья, умирают члены моей семьи. Некоторые из них из-за болезней, несчастных случаев или чего-то еще, другие кончают жизнь самоубийством. Я не святой, и я не хочу видеть себя загнанным в угол в роли сутенера, торгующего благими делами. Потому что я не такой, я не могу так поступать, у меня нет на это сил. Надеюсь, я оказываю хорошее влияние на умы людей, но я
