МАРИНА
Трубачи, валяйте, дуйте в трубы!
Я еще не сломлен и не сник:
Я в ее лице целую в губы
Общество «Франс — Юньон Советик»
В том году юбилейный день рождения Марины Влади совпал с пиком студенческих волнений в Париже. В ночь с 10 на 11 мая 1968 года никто в Париже не спал. Заснуть было просто невозможно. По улицам, оглашая ночь сиренами, носились машины «скорой помощи», пожарные, полиция. Со стороны Латинского квартала слышалась глухая канонада: рвались гранаты со слезоточивым газом. Целыми семьями парижане сидели у радиоприемников: корреспонденты передавали репортажи с места событий прямо в эфир. К 3 часам ночи над Латинским кварталом занялось зарево — отступавшие под натиском спецподразделений по борьбе с беспорядками студенты поджигали автомашины, из которых были сооружены баррикады... Весь город знал, что с начала мая в Сорбонне происходят студенческие беспорядки, но мало кто ожидал, что дело примет столь серьезный оборот. Утром 11 мая газеты вышли с аршинными заголовками: «Ночь баррикад»...
Рассудительная и прагматичная Влади становится членом Французской компартии — как она позднее говорила, «у меня был даже флирт с компартией». Кроме того, она становится сопредседателем Общества дружбы «Франция — СССР». Это символическое членство помогло, как ей казалось, в получении виз для приезда в Союз.
В июле Марина приезжает на съемки в Москву вместе с матерью, которая не была в России пятьдесят лет, и двумя сыновьями — Игорем и Петром. Свою мать — Милицу Евгеньевну — Марина предполагала использовать в качестве консультанта в фильме: «Между прочим, когда я буду репетировать Лику, то моим консультантом по исполнению романсов станет мама, которая очень хорошо помнит исполнительский стиль того времени. А вот своих двух старших сыновей я бы очень хотела определить на лето в пионерский лагерь под Москвой, чтобы они говорили только по-русски».
Марина отправляет мальчиков в подмосковный пионерский лагерь, а матери показывает Москву и Ленинград. 29 августа Высоцкий возвратился со съемок «Хозяина тайги» в Москву. При встрече он понравился Марининой матери: «Какой милый молодой человек, и у него красивое имя». Еще бы — этим именем звали ее мужа!
Дети в лагере осваивали русский язык посредством фольклора и ненормативной лексики.
М.Влади: «Неделю снимаюсь в фильме, в воскресенье, с утра пораньше, как и все родители, отправляюсь навестить своих отпрысков, как положено в таких случаях, с сумками, гостинцами, чем-нибудь вкусненьким. И вот однажды мои парни прибегают ко мне в большом возбуждении.
— Мама, мама, — кричат, — тут мальчишки поют песню, где есть слова и о тебе!!!
И спели кусочек о бале-маскараде, который был устроен в зоосаде. Короче, мои парни жутко обрадовались, что в такой дали от дома об их маме кто-то написал песню, да еще такую популярную среди друзей-мальчишек».
Это была песня «Бал-маскарад» («...глядь — две жены, — ну две Марины Влади!..»), написанная еще до знакомства, летом 63-го года.
Оба — и Марина, и Высоцкий — очень загружены работой, но встречаются почти каждый день. Появился определенный круг друзей — это Всеволод Абдулов и его мать, Белла Ахмадулина, Василий Аксенов и др.
Побывали они вместе на квартире Артура Макарова на Звездном бульваре. Артур справлял свой день рождения. Там же были родители Артура — Тамара Федоровна Макарова и Сергей Аполлинариевич Герасимов. До этой встречи Герасимов, очевидно услышав где-то пение «под Высоцкого», как-то сказал приемному сыну:
— А что это твой друг песни с матом поет?
— С каким это матом? Этого не может быть!
В этот раз Герасимов услышал самого Высоцкого и его «Баньку». Теперь слова, обращенные к Артуру, были другими:
— Да, брат... Это — товар!
От Герасимова это была высшая похвала.
Подобную оценку дал этой песне и И.Кохановский:
— Считай, что все, написанное до этого, — детская игра.
— Пожалуй, ты прав, — был ответ Высоцкого.
Именно «Баньку» назвал потрясающей вещью Андрей Тарковский, часто пытаясь воспроизвести эту песню.
14 октября после спектакля Макс Леон вновь пригласил к себе на ужин актеров «Таганки». Зная, что у Высоцкого с Мариной вызревают какие-то близкие отношения, решили не сообщать о приглашении Татьяне Иваненко. Но та с помощью Н.Шацкой выяснила у Золотухина место и время сбора...
В.Золотухин: «Мы приехали к Максу, когда там еще не было ни Володи, ни Марины... Когда вошли счастливые Марина с Володей и я увидел его лицо, которое среагировало на Таньку, я пришел в ужас, что я наделал и что может произойти в дальнейшем.
С этого момента весь вечер пошел колбасой. В воздухе носилась шаровая молния, готовая нарваться на любое острие и взорваться. Танька сидела в кресле, неприступно гордо смотрела в одну точку и была похожа на боярыню Морозову. Я старался угодить жене, скорее напиться и смыться. Как-то облегчал мое присутствие в этом гадючнике Говорухин, который держался уверенно, сильно и с юмором. Зажгли свечи, накурили табаку, и стало похоже на возню чертей наше сборище. Ожидали какого-то грохота, и всем было ужасно неловко. Спели «Баньку». Володя попел. Стал подливать себе в сок водку. Марина стала останавливать его, он успокоил ее:
— Ничего-ничего... немножко можно...
В первом часу мы распрощались, я расцеловался с Мариной, и мы ушли. Основные события развернулись после нас...»
Т.Иваненко: «С той минуты когда он взял гитару и запел, Влади не сводила с него глаз. Мне стало не по себе... Потом мы с ней вышли на кухню и сказали друг другу пару слов... Влади сказала, что от такого мужчины, как Володя, она не отступит, даже если придется лечь на рельсы. А я ответила, что не родился еще мужчина, ради которого это могу сделать я. После этого я ушла».
Она ушла со словами: «Он будет мой, он завтра же придет ко мне!»
Завтра он к ней не придет — у него вечерний спектакль, он играет Хлопушу. И, несмотря на бессонную ночь, играть будет хорошо, и Любимов его похвалит.
Марина потихоньку осваивает незнакомый для нее «русский» образ жизни. Ей, привычной к удобствам и комфорту западной жизни, обстановка в России кажется невыносимой. Ее поражала русская медлительность: почему-то в субботу и воскресенье не работали, не снимали... Вообще, съемки шли очень медленно, на ее взгляд. «Русские не ценят время, время — не деньги, человек видит перед собой бесконечность...» Ее удивляло, что здесь в Москве тебя могут разбудить в 3 часа ночи приятели, прийти только потому, что «нашла тоска», и не считать это невежливым или чем-то исключительным. Найдут время тебя выслушать — столько, сколько нужно.
