И именно она в ходе нашей тогдашней суматошной боевой жизни своим милым детским голоском пела для нас арии из пекинских опер, даря нам тем самым отдых и радость.
Мао Цзэдун с особой любовью относился к этой маленькой девочке. Я помню, как много раз Мао Цзэдун в минуты отдыха от напряженного труда обнимал Ли Нэ, легонько похлопывал ее по спине и говорил: «Деточка, моя хорошая деточка, любимая деточка…» А Ли Нэ? Она обнимала отца за шею и кричала: «Папа, мой папочка, дорогой папуля…»
Но несмотря на такие родственные чувства, Мао Цзэдун не позволял дочерям питаться вместе с ним, есть ту пищу, которую отдельно готовили для него!
После образования КНР Мао Цзэдун стал председателем Компартии и председателем Народной Республики. Няня тогда вполне естественно предложила: «Председатель, пусть Ли Нэ кушает вместе с родителями!» Мао Цзэдун сделал решительный жест рукой: «Не надо со мной, пусть все-таки ест с тобой. Води ее в столовую!»
Ли Нэ выросла у меня на глазах. Она поступила в университет и стала возвращаться домой только по субботам. Университет был расположен в пригороде. И если там устраивались какие-либо мероприятия, она покидала университет только затемно. Девушке одной в темноте добираться не очень-то безопасно. И тогда я, втайне от Мао Цзэдуна, послал за ней машину. Автомобиль остановился в укромном месте рядом с университетом. А я пошел за ней в университет. Мы, выйдя из здания, тайком сели в машину и возвратились домой. Я думал, что, благодаря таким мерам предосторожности, соученики по университету не узнают об этом, и это не будет иметь никаких последствий.
Однако об этом узнал Мао Цзэдун. Он сурово раскритиковал меня. Но я не смирился и возражал:
– Дело-то было к вечеру, скоро стало бы совсем темно. Девушке одной возвращаться в темноте опасно…
Мао Цзэдун сурово посмотрел на меня и спросил:
– А у других что, не дети? У других дети сами возвращаются. Почему же мой ребенок не может этого делать?
– Ведь для всех она – дочь Мао Цзэдуна, разве не так? – воскликнул я. Мао Цзэдун остолбенел и только хотел вспыхнуть, как я добавил: – К другим детям враги интереса не проявляют, а к ребенку Мао Цзэдуна гоминьдановские агенты проявляют очень большой интерес!
Мао Цзэдун сменил гнев на радость. В это время Гоминьдан как раз призывал к возвращению на материк. Мао Цзэдун был очень доволен тем, как я отношусь к врагу.
– Встречать не надо; действуй, как я тебе сказал. Пусть она возвращается на велосипеде, – все-таки возразил он.
Цзян Цин, которая была тут же, сказала:
– Мне еще и десяти лет не было, когда я научилась одна ходить по ночам. Она уже не маленькая. А ты не зацикливайся на своем. Иди и поступай так, как тебе велел председатель.
[…] Зимой 1960 года, в то самое время, когда страна переживала самые большие экономические трудности, темнело очень рано; и в условиях, когда не разрешалось ни встретить, ни проводить ее, наша девочка имела возможность возвращаться домой только один раз в две, а то в три недели. Тогда Ли Минь, чувствуя себя неважно, отдыхала дома. А Ли Нэ по-прежнему жила и питалась в университете.
Я послал телохранителя Инь Синшаня навестить Ли Нэ. У Ли Нэ был нездоровый цвет лица. Инь Синшань спросил, не больна ли она. Дитя долго смущалось и только потом тихим голосом сказало: «Дядя Инь, мне очень есть хочется…»
Инь Синшань, вернувшись, доложил мне об этом. Да даже только из-за тех чувств, которые я испытывал по отношению к ней со времен, когда мы шли с боями по северной части провинции Шэньси, вспоминая, как она питалась черными соевыми бобами и при этом исполняла для нас арии из пекинских опер, я не мог не позаботиться о ней! Я тайком отнес ребенку печенье, которое раздобыл.
Ли Нэ, зыркнув по сторонам и убедившись, что поблизости никого не было, торопливо засунула в рот две печенинки, стала их быстро жевать и глотать. Она ела и, как преступник, боялась, что кто-нибудь да увидит. Мне стало тягостно на душе. Она же больше не решалась есть, хорошенько спрятала печенье и решила потом понемногу «получать удовольствие». Я сказал: «Ешь, я тебе еще принесу».
Однако об этом стало известно Цзян Цин. И она задала мне трепку. Я возражал. В силу того, что уже был известный опыт, были прецеденты, уроки, она не решилась третировать меня так, как в свое время обижала телохранителей. Она боялась, что я пойду на скандал с ней. И тогда она побежала и доложила Мао Цзэдуну. Мао Цзэдун позвал меня в комнату и сурово сказал:
– Сколько раз можно повторять: ты почему это создаешь привилегии?
Я не боялся гнева Цзян Цин, но боялся гнева Мао Цзэдуна. Я тихо, запинаясь, промямлил:
– Другие родители тоже приносят детям поесть…
– Другие могут приносить, а моим детям не разрешаю относить даже одного печенья! – Мао Цзэдун стукнул по столу: – Ведь для всех она – дочь Мао Цзэдуна!
Я больше не решился ничего сказать и не осмелился носить печенье Ли Нэ. Вернувшись домой, я посетовал жене, сказав, что Цзян Цин доложила на ушко Мао Цзэдуну и раскритиковала меня. Говоря это, я сердцем понимал, что тут Цзян Цин поступила в общем-то правильно: ведь что ни говори, а Ли Нэ приходилась ей родной дочерью.
Прошло немного времени, и как-то в субботу Ли Нэ вернулась домой. Телохранитель Инь Синшань, подливая чай Мао Цзэдуну, сказал ему об этом:
– Председатель, Ли Нэ вернулась. Вы не видели ее недели две, а то и три. Может быть, вместе поужинаете?
Мао Цзэдун поднял веки, взгляд был мягкий, сказал с чувством:
– Мда, ну, хорошо, ладно.
Инь Синшань поспешил доложить Цзян Цин. Цзян Цин на мгновение опешила, потом тихо сказала:
– Добавьте риса, добавьте масла.
У Мао Цзэдуна не было специальной комнаты-столовой. Каждый раз телохранители приносили коробку с едой либо в спальню, либо в кабинет. Но сегодня приготовили четыре блюда и суп, да еще перец, соевый творог и все это разложили на четырех блюдах. Повар удовлетворенно сообщил: «Я сегодня положил двойную порцию риса!»
Ли Нэ поведала отцу в его спальне о своей учебе. Затем тактично и деликатно сказала:
– Мне все время не хватает той еды, которая на меня приходится по норме. Мало овощей. Все приготовлено на подсоленной воде. Масла не хватает. Повар недодает. На лекциях в животе постоянно бурчит.
– Трудности временные, надо пережить их вместе со всем народом. Надо быть впереди, надо вести пропаганду, надо верить Коммунистической партии… – увещевал дочь Мао Цзэдун. Он еще и добавил шутливо: – Даже я не могу контролировать повара, когда он отмеривает и отвешивает продукты!
Инь Синшань вошел в комнату и сказал:
– Председатель, еда готова.
– Так. Сегодня будем есть вместе.
