Галлер впервые на настоящем боевом корабле. «Слава» — самый новый, по времени вступления в строй, броненосец российского флота. С 1907 года он именуется линкором. Водоизмещение полное — почти пятнадцать тысяч тонн, четыре 12-дюймовых орудия в двух башнях, двенадцать 6-дюймовых (152-мм) и по двадцать 75- и 47-миллиметровых. Сила! В Тифлисе он сказал отцу: «Мне повезло!» И в самом деле, корабельных офицерских вакансий не так-то много…
Обязанности ревизора — Галлер сразу же был назначен исполнять его должность — хлопотливы, отнимают много сил и времени. Так что лишь иногда находится время взять в руки смычок виолончели, непременной его спутницы в любом плавании. Мичман стремится максимально обеспечить команду всем необходимым. Его не смущают насмешки старшего артиллерийского офицера лейтенанта Готфрида Дорна по поводу излишних забот о нижних чинах. Дорн полагает, и в этом его поддерживает большая часть кают-компании, что разводить сантименты с матросами незачем. В своей деревне мужик счастлив, если у него на столе пустые щи да каша. Галлер в спор не вступает, но от своих планов не отказывается. Он договаривается с купцом Синягиным о непременной поставке части муки из лучшей пшеницы, почти не уступив в цене. И на кораблях в Кронштадте вскоре все узнают о необыкновенно вкусном хлебе пекарни «Славы». Вестовые кают-компаний «Цесаревича» и «Громобоя» прибегают попросить буханку-другую для господ офицеров. Галлер не раз обсуждает с баталером, солидным кондуктóром[13] Музаренко способы хранения мяса на борту. Ревизора волнует, что холодильники не обеспечивают нужной температуры, а это грозит порчей. Как быть, нельзя же кормить команду лишь солониной! И он убеждает командира разрешить перед выходом в заграничное плавание устроить свинарник в носу, под палубой бака, в поручает Музаренко закупить трех подсвинков… Баженов помнит, с чего начался бунт на «Князе Потемкине-Таврическом», и благоразумно поддерживает деятельного ревизора. Как-то во время обеда, будучи гостем кают-компании, он тактично останавливает язвительные шутки мичмана барона Фитингофа относительно странных сельских увлечений Галлера.
Разумеется, несмотря на все эти хлопоты, изучение корабля, освоение его оружия шло своим чередом. Ведь Галлер не только ревизор, он командует носовым плутонгом[14] башен 6-дюймовых орудий. Он не стесняется помощи опытных унтер-офицеров и вскоре становится знатоком своего сложного хозяйства и даже может в темноте разбирать и собирать стреляющее приспособление в орудийном замке. Немало заботят его погреба, в которых хранятся 2775 6-дюймовых снарядов. Каждый день командир плутонга спускается вместе с дежурным унтер-офицером в погреба, обходит стеллажи, осматривает унитарные патроны. Медь их гильз под легким слоем смазки тускла, на клетчатых лентах термографов чуткое перо чертит свою линию в положенных пределах, относительную влажность не более разрешенной показывают и гигрографы.
На тренировках расчетов своего плутонга Галлер стремится превзойти установленные нормативы заряжания орудий, добивается четкости действий каждого комендора. Он видит, что матросы стараются, работают быстро и весело, охотно откликаются на шутку. По вечерам Галлер часто спускается в кубрик, преодолевая неловкость (трудно начинать разговор!), рассказывает об Испании и Португалии, Средиземном море и Африке, о портах, которые предстоит посетить «Славе». Его слушают с интересом и задают вопросы. Неужели это те самые матросы, думает Галлер, опасаясь которых два месяца тому назад, в начале июня 1907 года, комендант Кронштадтской крепости генерал-лейтенант Иванов приказал снять замки орудий, спрятать все боевое оружие, сдать боеприпасы?! Мичман Лютер, новый товарищ, младший штурман «Славы», рассказал, что командир отряда контр-адмирал Эбергард получил такой приказ, как только «Слава» и «Цесаревич» пришли в Кронштадт после полугодового заграничного плавания. Генерал мотивировал его имеющимися в полиции сведениями о наличии на кораблях революционеров. Эбергард приказ посчитал оскорбительным, и, даже после весьма острого разговора с комендантом, в судовые арсеналы снесли лишь винтовки и револьверы. Однако генерал не успокоился и донес о невыполнении его требования морскому министру адмиралу И. М. Дикову, а тот — царю. Николай II поддержал коменданта. Из замков орудий вынули ударники…
Где же выход, как же российскому флоту готовиться к выполнению долга перед Отечеством, как возрождать морскую мощь, если не верить своим командам?! Галлер, как и другие офицеры «Славы», читает брошюру «Дух и дисциплина нашего флота» капитана 1 ранга А. А. Ливена, начальника штаба Минной дивизии. Делает это с большим увлечением, чем читал «Парижские тайны» Эжена Сю в 3-м классе гимназии. Бывший отважный командир крейсера «Диана» в русско-японскую войну и будущий начальник Морского генерального штаба с горечью писал: «Мы дожили до того, что наши экипажи охраняются сухопутными войсками, что наши суда обезоруживаются перед роспуском Государственной думы, что большая часть рабочих на заводах (судостроительных, принадлежавших морскому ведомству. — С. З.) распущена. Я убежден, что причину всех наших бедствий надо искать не в обстоятельствах времени и не во внешних влияниях, а исключительно в нашем внутреннем строе, в нашей организации…»[15]
Разумеется, светлейший князь, из близкого ко двору семейства Ливенов (бабушка А. А. Ливена фрейлина Ливен воспитывала цесаревичей, будущих царей Александра II и Александра III), не понимал под сказанным гнилость самодержавия или хотя бы неотложность кардинальных реформ государственного строя России. Вся критика, подчас звучавшая весьма радикально, относилась лишь к морскому ведомству. И здесь, надо признать, правдива и резка. Ливен не скрывает вопиющих беспорядков. Именно грубые ошибки морского ведомства привели к поражениям флота, потому что «накануне объявления войны в Порт-Артуре запрещалось говорить о предстоящем разрыве с Японией. Считали, что такие разговоры произведут панику в личном составе. Мысль о войне всегда отодвигалась, как неприятная…»[16] Сколько горечи в этих строках!
Предложения Ливена по оздоровлению флота путем проведения соответствующих реформ по душе большинству офицеров. Хорошо, наверное, служить под командованием такого начальника! Галлер даже сожалел, что не добивался назначения в Минную дивизию, которой теперь командовал Н. О. Эссен. Ее дивизионы базировались на порт Александра III, т. е. военный порт Либавы.
Суть предложений Ливена состояла прежде всего в таком обучении и воспитании офицеров, чтобы они в совершенстве знали свое дело, были близки к нижним чинам, заботились о подчиненных. Поднятие воинского духа путем пропаганды боевых традиций, надеялся князь, укрепит воинскую дисциплину. Но для этого необходимо сплочение команды и офицеров, что не может быть достигнуто без постоянного пребывания на корабле. Вывод судов из кампании с переселением команд в береговые экипажи недопустим. Необходимо также надолго закреплять за кораблем командира и офицеров. Галлеру тогда казалось, что осуществление предложений Ливена восстановит на флоте порядок.
