Васильев помолчал, внимательно посмотрел на мичмана, как положено повторил приказание… Пропустив взвод вперед, бывшего флотского расстреляли на опушке соснового бора. Галлер вспоминал, что по команде Васильева винтовочный залп ударил дружно, приговоренный упал как подкошенный. Приказав захоронить расстрелянного, Галлер догнал взвод…
В журнале военных действий летучего отряда генерал-майора В. А. Безобразова значится, что 25 декабря 1905 года капитан 2 ранга Рихтер с ротой моряков находился на мызе Разик, где был сожжен барский дом, захвачены 4 грабителя и убийцы приговорены для расстреляния в пути, один из них притворился мертвым и бежал, но был выдан волостными властями генерал-майору Безобразову и по его приказанию расстрелян, причем капитану 2 ранга Рихтеру дано знать письмом о случившемся и приказано произвести дознание о странно неудачных выстрелах моряков[10].
Как вел расследование взбешенный Рихтер, нам неизвестно. Но «притворившийся мертвым» был тот приговоренный, которого «расстреливали» матросы взвода Галлера. Все-таки оборвалась жизнь бывшего лихого марсового… Так рассказал капитану 1 ранга К. X. Звейнеку о трудном дне своей жизни Лев Михайлович. То время для него действительно было тяжелым. С позиций сегодняшнего дня, быть может, кто-то и осудит мичмана Галлера: мог отказаться участвовать в карательной экспедиции, даже уйти с флота. Такие случаи были. Галлер, однако, этого не сделал: довлела над сознанием святость верности присяге.
Он вернулся в Петербург в составе роты Рихтера лишь 9 марта 1906 года. Тогда же, в конце марта, прочитал в газете волнующие слова проповеди священника и ученого П. А. Флоренского, произнесенной в Троице-Сергиевой лавре: «Волны крови затопляют родину. Тысячами гибнут сыны ее — вешаются, расстреливаются, тысячами переполняют тюрьмы. Людей, не имеющих куска хлеба, расстреливает живущий за счет их трудов…»[11] Слова эти были близки и понятны, отвечали чувствам и настроениям молодого офицера.
О Рихтере Галлер тому же Звейнеку сказал: «Это был бешеный пес…» Характеристику Галлера подтверждают воспоминания С. Ю. Витте. Рихтер действовал столь зверски, что генерал-губернатор Соллогуб телеграммой просил председателя Совета министров воздействовать на него с тем, чтобы не казнили «без всякого суда и лиц не сопротивляющихся». Витте телеграмму эту представил Николаю II, который, однако, написал на ней: «Ай да молодец!» Комментарии излишни…
Мичман Галлер ничем себя не запятнал в дни, когда был в Прибалтийском крае. Многие матросы из того батальона после свержения самодержавия включились в активную политическую деятельность, но никто с какими-либо обвинениями в адрес Льва Галлера не выступил. А вот капитана 1 ранга барона Оттона Оттоновича Рихтера в 1917 году тщетно искал Центробалт — он сумел скрыться. До революции барон успел сделать карьеру — командовал эсминцами и линкором, в первую мировую состоял в Главном морском штабе… Судьба его дальнейшая нам неизвестна.
Галлер мечтал уйти в плавание. И надолго — пусть на год или на два. Чувствовал — не выдержит, если вновь пошлют подавлять бунты. Придется подавать в отставку.
С Дальнего Востока возвращался Владивостокский отряд крейсеров и те корабли, что простояли долгие месяцы интернированными в портах Китая, Филиппин, французского Аннама. Вернулись броненосец «Цесаревич», крейсера «Диана», «Олег», «Аврора», «Богатырь», «Россия», «Громобой».
Жалкие остатки былой мощи. Из 15 эскадренных броненосцев, входивших в Тихоокеанские эскадры, остался один, из 3 броненосцев береговой обороны — ни одного, из 14 крейсеров 1 ранга — половина, из 5 крейсеров 2 ранга — два, из 2 минных заградителей — ни одного. Но и уцелевшие становились в длительный ремонт. Их команды Главный морской штаб менял полностью: увольняли закончивших срок службы, убирали подозреваемых в неблагонадежности. Говорили, что на переходе с Дальнего Востока на крейсерах имели место волнения матросов. Командир отряда контр-адмирал К. П. Иессен, будто бы не проявивший при этом должной строгости, был уволен в отставку. Поэтому мичману Галлеру не удалось получить назначение на боевые корабли. Но в плавание он все же ушел — помог А. А. Баженов, принявший командование учебным судном «Генерал-адмирал». «Понимаю ваши устремления, Лев Михайлович, — сказал он Галлеру. — Будут вам со временем и броненосцы, и крейсера — что захотите. Сейчас же советую отправиться со мной на „Генерал-адмирале“. Морскую службу на Балтике не прочувствовать. А в Атлантике совсем другое дело. Думаю, скоро пойдем…»
Так Галлер вновь оказался под началом А. А. Баженова. Теперь он был вахтенным начальником и исполняющим должность ревизора[12]. Ревизор в дореволюционном флоте — офицер, ведающий хозяйством корабля. Должность ответственная, по служебной лестнице соответствовала старшим специалистам корабля — старшему штурманскому офицеру, старшему артиллерийскому офицеру. В то время корабли не снабжались продуктами питания централизованно. Кораблю отпускались установленные «экономические» денежные суммы, у поставщиков закупалось все необходимое, с учетом норм матросского пайка. Всем этим ведал ревизор, он же получал деньги для выплаты жалования. Еще выше была ответственность ревизора в заграничном плавании, когда приходилось закупать не только продовольствие, но и топливо, необходимые предметы корабельного снабжения. Сбереженные «экономические» деньги выдавались матросам на руки. Разные случались ревизоры. Бывали и такие, что после длительного заграничного плавания оказывались владельцами приличного капитала. Капитан 2 ранга Баженов полагал, что недовольства нижних чинов можно избежать, если хорошо кормить, не утруждать ненужными тяжелыми работами, проявлять заботу, чтобы нижние чины были одеты и обуты, имели возможность отдохнуть и на борту, и на берегу. Поэтому должность ревизора полагал важной и заботился, чтобы исполняли ее офицеры, коим доверял. Отсюда и назначение Галлера ревизором.
Однако выйти в Атлантику на «Генерал-адмирале» Галлеру не пришлось. Приняв кадет Морского корпуса и матросов-новобранцев — будущих боцманов и строевых матросов, учебное судно до конца августа 1908 года ходило в Балтийском море. И все же Галлер был бесконечно благодарен командиру: останься он в экипаже, не избежал бы назначения в какой-нибудь батальон карателей или участия в подавлении бунтов в самом Кронштадте или Свеаборге. В самом деле, во второй половине июля вспыхнуло восстание в Свеаборгской крепости. К солдатам крепости чуть было не присоединились команды минных крейсеров, стоявших в Гельсингфорсе. 18, 19 и 20 июля в Свеаборге шла настоящие бои. Для подавления восстания подошли броненосцы «Цесаревич», вернувшийся с Дальнего Востока, и «Слава», крейсер «Богатырь». Под прикрытием огня кораблей, обрушивших на восставших более четырехсот двенадцати- и шестидюймовых снарядов, перешел в наступление Финляндский полк и другие части, спешно присланные из Петербурга. Восстание было подавлено… В те же дни восстали матросы на крейсере «Память Азова», стоявшем в бухте Папонвик близ Ревеля, матросы 1-й и 2-й морских дивизий в Кронштадте. 1 сентября, сообщили газеты, были расстреляны руководители восставших свеаборжцев подпоручики А. П. Емельянов и Е. Л. Кохановский, молодые офицеры, только в 1905 году окончившие в Петербурге Михайловское артиллерийское училище. Прочитав об этом, Галлер подумал, что мог видеть их где-нибудь на Невском или в театре… С нижними чинами расправлялись еще быстрее. 30 июля газета «Котлин» писала о процессе над бунтовщиками — 2000 обвиняемых! Царский неправый суд был скор. Тела казненных топили в море у Толбухина маяка. А 5 августа казнили 18 человек с «Памяти Азова», приговоренных судом, председателем в котором был капитан 1 ранга А. И. Русин, командир броненосца «Слава». И здесь тела казненных с привязанными к ногам колосниками сбросили в море с буксира «Карлос» у острова Нарген (Найсар)… Галлер, конечно, знал о кровавых расправах. В те дни он писал отцу: «…вы наверняка знаете из газет о происходящем. Признаюсь, не сплю ночами. Нет, не из страха, из чувства какой-то безысходности. С одной стороны, бунт нарушивших присягу должно пресекать. Но ведь нынче не на войне, не от снаряда врага гибнут русские матросы. Все вроде бы по закону. Однако если закон способствует пролитию моря крови, он нуждается в изменении. Где же милосердие военачальника, наконец, Государя?» Мичмана Галлера, как видно, ужасали массовые казни матросов. Но осознать происходящее, подняться до понимания драмы, понять причины и цели свершавшейся революции в России ему было тогда не дано.
