У Цезаря и Клеопатры можно найти много общего. Царица была отдаленным потомком Александра Македонского, отпрыском великой цивилизации, наследницей блестящей интеллектуальной традиции. Построенная ее предками Александрия предвосхищала идеальные города эпохи Возрождения. Несмотря на годы кровавой борьбы за власть, Птолемеям удалось превратить свою столицу в культурный центр, который затмил ушедшие в тень Афины. Открывая библиотеку, Птолемей Первый задумал собрать в ней все когда-либо написанные книги и определенно приблизился к своей цели. Страсть правителя к литературе была столь сильна, что он распорядился забирать любой ввезенный в город текст, подменяя его копией (или покупать за любые деньги. Полученные таким образом тексты пополняли библиотечную коллекцию). Современники утверждали, что в библиотеке хранились пятьсот тысяч свитков, но это явное преувеличение. Цифра сто тысяч представляется более правдоподобной. Как бы то ни было, в самом большом книжном собрании древнего мира хранилось все, что было написано по-гречески. Аккуратно разложенные в алфавитном порядке, эти книги были доступны любому.
И они не пылились на полках без дела. К библиотеке примыкал музей, настоящий научный центр под эгидой государства. Повсюду в античном мире учителя ценились не выше батраков, — существовала поговорка: «Он то ли умер, то ли где-то кого-то чему-то учит», — и лишь в Александрии их труд был в почете. Ученые пользовались всяческими привилегиями, освобождались от налогов и кормились за государственный счет (так продолжалось до тех пор, пока прадед Клеопатры не вздумал приструнить неблагонадежное сословие и напуганные интеллектуалы не разбежались кто куда). Обращаясь к лекарю или нанимая наставника для детей, греки и римляне предпочитали тех, кто учился в Александрии.
Легендарная библиотека сделалась гордостью античного мира. В эпоху Клеопатры золотые годы музея остались позади, и его ученые по большей части занимались не новыми исследованиями, а маниакальной классификацией и каталогизацией всего на свете. Благодаря их усилиям, мы узнали о семи чудесах света (библиографический шедевр под названием «Великие люди во всех областях знания» являл собой алфавитный список всего, что когда-либо было написано, разбитый на главки по темам. В этом сочинении было сто двадцать томов). Тем не менее интеллектуалы со всего Средиземноморья по-прежнему стремились в Александрию, в библиотеку и школу, осененные именем самого Аристотеля, наставника Александра и его друга детства Птолемея Первого. Это здесь впервые измерили окружность земли и сформулировали теорию гелиоцентризма, выяснили принципы работы мозга и распространения света, сделали важные открытия в области физиологии и анатомии, определили авторство поэм Гомера. Это здесь Евклид создал свою геометрию. Если бы знания всех мудрецов древнего мира можно было собрать в одном месте, этим местом стала бы Александрия. Клеопатра охотно пользовалась интеллектуальными сокровищами своего города. Она знала, что луна влияет на приливы, что земля имеет форму сферы и вращается вокруг солнца. Знала о существовании экватора, значении числа π, Гринвичской широте, свойствах линейной перспективы, пользе громоотвода.
Знала, как добраться морем из Испании в Индию, точнее, из Индии в Испанию за тысячу пятьсот лет до того, как этот вопрос определил судьбу мира.
Путь такого человека, как Цезарь, утонченного, умного, восхищавшегося Александром Македонским, ведущего свой род от богини Венеры, рано или поздно должен был привести его в Александрию. Римлянин был образован не хуже, чем Клеопатра, и жаден до знаний. Разбирался в поэзии. В один присест глотал книги. Считалось, что жители Рима равнодушны к роскоши, но Цезарь был исключением. Даже в походах он оставался страстным ценителем мозаики, мрамора и драгоценных камней. Поговаривали, что вторжение в Британию было продиктовано любовью полководца к пресноводному жемчугу. Восточные царства привлекали Цезаря баснословным богатством своих дворов. Ходили слухи, что в свое время он задержался в северной Турции из-за романа с правителем Вифинии. Цезарь мог гордиться благородным происхождением, неплохими ораторскими способностями и редким талантом военачальника, но что все это значило по сравнению с женщиной из рода самого Александра, которую в Египте почитали не просто как царицу, а как бессмертную богиню? В последние годы своей жизни Цезарь едва не сделался богом. Клеопатра богиней родилась.
Была ли она хороша собой? Римляне наперебой обвиняли Клеопатру в безумии, коварстве, жестокости, распущенности, но никто не осмелился поставить под сомнение ее красоту. Здесь летописцы не скупятся на эпитеты. Все женщины, вошедшие в историю, красавицы. Взять хотя бы жену Ирода. Или мать Александра. Царица из Шестой династии, построившая первую пирамиду, которую наверняка приводили в пример юной Клеопатре, «была отважнее любого мужчины своего времени и прекраснее любой женщины, бела и румяна лицом». Арсиноя Вторая — та, что жила в третьем веке и убила собственных детей — считалась обворожительной. Красота владела миром; у римских авторов всегда был под рукой пример Елены, но лишь одному из них пришло в голову сравнить с ней Клеопатру. Плутарх честно признается, что «ее прелесть не была столь совершенной и несравненной, чтобы сражать мужчин с первого взгляда». Однако «тот, кто оказывался рядом с царицей и вступал с ней в беседу, уже не мог противостоять ее чарам». В ее облике и манере держаться находили нечто «колдовское». Время было на стороне Клеопатры; с годами она делалась прекраснее. В третьем веке до нашей эры царицу называли «привлекательной». В Средние века она «славилась своей красотой».
До нас не дошло ни одного подлинного портрета Клеопатры. Андре Мальро был отчасти прав, заметив: «Нефертити — лицо без царицы; Клеопатра — царица без лица». И все же кое-что о ее внешности нам известно. Судя по всему, наша героиня была тоненькой и гибкой, хотя у ее родственников наблюдалась явная тенденция к полноте, если не к ожирению. Если судить по профилю на монетах, придется признать правоту Плутарха в том, что царицу нельзя было назвать красавицей в общепринятом понимании. Чуть более изящная версия унаследованного от отца крючковатого носа (у древних греков тоже было такое выражение), полные губы, острый, выдающийся подбородок, высокий лоб. Большие, широко расставленные глаза. Птолемеи были по преимуществу светловолосыми, но Клеопатра и здесь составляла исключение. Едва ли современники умолчали бы о том, что «та египтянка» была белокурой. Определение «медовая кожа» часто встречается в описаниях родичей царицы и, вероятно, с тем же успехом может относиться к ней самой, хотя у нас нет точных сведений о том, как выглядели ее мать и бабка по отцовской линии. В жилах Птолемеев, несомненно, текла персидская кровь, но заводить наложниц-египтянок у них было не принято. Клеопатру никто не назвал бы смуглой.
