Единственным оставили на русской службе в корпусе фельдмаршала молдавский легкоконный полк. По повелению царя командование над ним было возложено на полковника Филиппа Апостола-Кигеча[163]. Поскольку в его состав были зачислены почти все обер– и унтер-офицеры упраздненных полков и хоронгвей[164], в том числе из команды Т. Кантакузино, это формирование вполне может быть отнесено к первым кадрированным частям русской армии.
Русское правительство, вынужденное из-за скудости финансовых возможностей сокращать до минимума численность легкоконных полков из выходцев балкано-дунайских стран, тем не менее не оставляло без внимания возвращавшихся на родину молдаван, валахов, сербов и др.
Особым распоряжением Петр I потребовал от Сената и Посольского приказа произвести обязательную выплату «отпускаемым ими заслуженного жалования, чтоб они благодарны были и могли до своих краев прибыти»[165].
Сохранение в составе русской армии молдавских и сербских офицеров является, на наш взгляд, абсолютно логичным и обоснованным шагом. Предоставляя им службу, русское правительство, естественно, действовало из прагматических соображений, руководствуясь в первую очередь военно-политическими интересами страны.
Не исключая в будущем возможность новых столкновений с Османской империей, российский монарх и его сподвижники намеревались использовать молдаван и сербов в качестве центрообразующих элементов новых формирований, когда «могли б те офицеры их волохов к войску затягать»[166].
Наряду с молдавским легкоконным полком при армии были оставлены и четыре сербские роты численностью 239 человек[167]. Во главе каждой находился капитан. Архивные документы позволяют назвать имена их командиров: Марк Веришанин, Василий Булукбаш, Михайла Брашовян и Хорват Руж[168].
Согласно документальным свидетельствам того периода, этнический состав упомянутых полков и рот, вопреки их наименованиям, был далеко не однородным, поскольку в первых, помимо молдаван, состояли сербы, украинцы, валахи[169], а в составе вторых встречались молдаване, македонцы, венгры и др.[170]
Вышеприведенные сведения полностью противоречат мнению российского историка В. М. Хевролиной о том, что «после окончания военных действий иностранные добровольческие формирования (венгерские, молдавские) были распущены», в то время как «сербские роты еще длительный срок оставались в составе корпуса <Б.П. Шереметева. – В.Ц.>»[171].
Вслед за сокращением полков 25 октября 1712 г. последовало распоряжение канцлера Г. И. Головкина о приписании, согласно указу Петра I, к легкоконному полку Ф. Апостола-Кигеча валашского отряда полковника Гине, бывшего в составе корпуса Т. Кантакузино и прибывшего в Россию после взятия Браильской крепости[172].
По сведениям царского комиссара генерал-майора Л. Чирикова, «учинившего 17 декабря 1712 генеральную капитуляцию» с переформированными легкоконными командами, общая численность молдаван, сербов и валахов в русском войске составила 526 человек, которым полагалось выдавать годового жалования 16 044 рубля[173].
Восстановив с султанским двором в апреле 1712 г. заключенный на Пруте мир, российское правительство не было, однако, гарантировано от повторного его разрыва и нового столкновения с Портой. В связи с этим сохранялись и упрочивались тайные связи и корреспонденция с церковно-религиозными, политическими и военными деятелями Сербии, Черногории, Молдавского и Валашского княжеств[174], чтобы в дальнейшем использовать их как союзников в борьбе с Османской империей.
В то же время весьма важная роль отводилась офицерскому корпусу молдавского полка и сербских рот, с помощью которых осуществлялась связь с прорусскими силами в балкано-дунайских землях[175]. В случае возобновления войны предполагалось при их содействии осуществлять призыв в русскую армию молдаван, валахов, сербов и др.[176] Правомерность такой политики полностью подтвердили события конца 1712 – начала 1713 гг.
После повторного заключения мирного договора весной 1712 г. русские войска окончательно покинули территорию Речи Посполитой, силой эвакуировав из Правобережной Украины местных жителей и казаков. Этим не замедлили воспользоваться Карл XII и Станислав Лещинский.
Шведский король подкупом пытался переманить на свою сторону коронные польские войска, в то же время Я. Гудзиньский, сторонник С. Лещинского, пройдя с пятитысячным отрядом через Молдавское княжество в Польшу, развернул там антирусскую агитацию в пользу шведской короны[177].
Предпочитая контроль над польскими коммуникациями новому конфликту с Портой, Петр I, предварительно оповестив шляхту о том, что султанский двор не имеет права считать преследование «станиславчиков» поводом к разрыву мирного договора, вернул часть своих полков в Померанию, где совместно с коронными посполитыми войсками разбил наголову отряд Я. Гудзиньского[178].
Вопреки надеждам царя, султан Ахмед III воспринял известие из Померании как факт нарушения условий мирного договора и вновь, уже в третий раз, объявил России войну. В отличие от предыдущих разрывов Прутского договора, нынешний был осложнен новыми притязаниями Порты, требовавшей от русского двора немедленного вывода всех войск из Речи Посполитой, а заодно и уступки всей Украины[179].
Наряду с использованием средств дипломатического характера, направленных на мирное урегулирование конфликта, русское правительство приступило к интенсивным военным приготовлениям[180]. Уделяя особое внимание количественному и качественному росту регулярного войска, оно вновь, как и в предыдущие годы, возвращается к опыту создания новых легкоконных полков.
В конце 1712 г. повелением Петра I генерал-майору Т. Кантакузино было поручено формирование кавалерийского корпуса численностью 800 человек, укомплектованного из ранее выехавших из Молдавского и Валашского княжеств военно-служилых людей[181].
Тома Кантакузино успешно справился с поручением командования, набрав за счет собственных средств к началу 1713 г. несколько легкоконных команд численностью 280 человек, которых разместил в окрестностях Киева[182].
Необходимость увеличить легкоконные части значительно возросла зимой 1713 г., во время нападения на Украину крупных отрядов крымских и белогородских татар. Воспользовавшись тем, что основные силы русских войск находились на территории Смоленщины, около 30 тыс. крымских татар вторглись первоначально в пределы Речи Посполитой, после чего беспрепятственно достигли Василькова, Триполья и Киева, «многие разорения и пустоту учиняя»[183].
