В Канаду тренеры повезли 27 игроков. Давыдова и Фирсова среди них не было. Прессе Бобров объяснил это так: «Фирсов и Давыдов не успели полностью восстановить форму после травм. Верю, что к московской серии встреч они будут в хорошем состоянии и примут участие в играх с канадцами».
Оба игрока травмированы не были, пребывали в августе примерно в таком же состоянии, как и все остальные сборники. К московским матчам оба, безусловно, пришлись бы «впору», но их кандидатуры больше не рассматривались. Фирсов же свой высокий уровень подтвердил в финальном матче — ЦСКА против «Спартака» (6:3) — за приз «Советского спорта», состоявшемся в Москве между канадской и московской частями Суперсерии.
Отсутствие Фирсова среди тех, кто отправился в Канаду на матчи Суперсерии, было признано в хоккейных кругах Советского Союза «сенсационным». Журналист Дмитрий Рыжков выдвинул две версии такого решения. Первая: Фирсов отказался сам — в знак протеста против отсутствия в тренерском штабе сборной Тарасова. Вторая: форвард был выведен из состава за «подрывную деятельность» против Боброва и Кулагина. Рыжков назвал вторую версию «близкой к истине» и сослался при этом на «донос Сыча». Вот только вопрос: вел ли Фирсов «подрывную деятельность» или это плод чьего-то обостренного воображения?
Была ли интрига в ситуации с отсутствием Давыдова и Фирсова в составе бобровско-пучковской, а затем бобровско-кулагинской сборной? Давыдов вроде бы еще перед Олимпиадой-72 пришел к решению завершить карьеру в сборной. Но играл так, что сборная не должна была пройти мимо него. Фирсов же намеревался еще после сезона-1970/71 уйти с площадки и не раз говорил об этом. Но не надо забывать, какой была в тот год обстановка в ЦСКА: уход Тарасова в «академический отпуск», самостоятельное тренерство Кулагина… На фоне неудач клуба фактически Фирсова «выдавливали» из команды. Вот он и заявил тогда о предстоящем уходе, ссылаясь на общую усталость, особенно психологическую. Однако вернулся Тарасов и убедил Фирсова продолжить карьеру — и в ЦСКА, и в сборной, по меньшей мере до завершения олимпийского турнира в Саппоро. И Фирсов вновь заиграл так классно, как и прежде, и с полным на то основанием вправе был ожидать дальнейших приглашений в сборную — на чемпионат мира в Праге и тем более (об этом Анатолий Васильевич и его тренер Анатолий Владимирович всегда мечтали) на Суперсерию с канадскими профессионалами. Олег Белаковский, хорошо знавший всех хоккеистов, говорит, что Фирсов «гораздо тяжелее всех травм переживал уход из сборной».
В Саппоро, за несколько недель до чемпионата мира, тройке, в которой Фирсов играл с Харламовым и Викуловым (тарасовская идея!), равных в советской команде не было. Она забросила почти половину всех шайб — 16 из 33.
Фирсов был убежден, что от сборной его отлучили в результате закулисных интриг. «“Доброжелатели”, — полагал он, — нашептали Боброву: дескать, Фирсов, любимчик Тарасова, будет мешать новому главному тренеру нормально работать, станет мутить воду в команде. Да мы всегда костьми ложились в играх за сборную, бились до последнего. Честь страны была для нас превыше всего».
Бобров между тем, не включив Давыдова и Фирсова в заявку на Прагу-72, сослался на тщательное медицинское обследование, которое, как и предполагал тренер, подтвердило, что игроки устали и рассчитывать на них, по крайней мере в этом сезоне, не было смысла.
Александр Пашков назвал отсутствие Фирсова в составе «фатальной ошибкой» тренеров, напрямую сказавшейся на результате — и в Праге, и в Суперсерии, ибо «присутствие Фирсова — это, как минимум, пять-шесть дополнительных шайб в ворота соперников». К тому же отсутствие Фирсова заметно ослабило игру Рагулина, Цыганкова и Викулова.
По Фирсову, между прочим, Бобров высказывался и перед декабрьским известинским турниром 1972 года, то есть уже после чемпионата мира и Суперсерии. «Должен сказать, — отмечал он, — еще об одном нападающем, на которого мы рассчитываем в будущем. Я имею в виду Фирсова. В некоторых играх накануне перерыва он был прежним Фирсовым, а во втором матче против “Брюнеса” сыграл выше всяких похвал. Если в феврале его игра стабилизируется, он может рассчитывать на место в сборной на чемпионате мира».
Но вернемся к загадочной отставке-72 Тарасова и Чернышева. В «сухом остатке» набирается десять ее версий.
Тренеры поссорились и отказались сотрудничать. По указу из ЦК КПСС сняли обоих.
Боялись матчей с профессионалами из Канады и потому ушли.
Не выполнили указание сверху: не стали играть с чехами в Саппоро вничью.
Решили уйти победителями, понимая, что у чехов в Праге им не выиграть.
Сыграли в Японии коммерческие игры, проигнорировав запрет Павлова.
Ушли из-за накопившейся усталости.
Выбивали премиальные, шантажируя уходом, и Павлов внезапно согласился.
Чехословацкое руководство обратилось к руководству советскому с просьбой не присылать на чемпионат мира в Прагу Тарасова.
«Тарасов хотел, чтобы ему присвоили звание Героя Социалистического Труда, и с этой целью было написано заявление о добровольном уходе из сборной СССР» (уровень фантастичности этой версии требует обнародования имени автора: Анатолий Кострюков).
«Испытанные полководцы многократных чемпионов мира решили передать “эстафету наставничества” более молодым коллегам — своим бывшим ученикам» (и эта версия в силу своей нелепости требует назвать имя автора: Олег Спасский).
…Что можно сказать по этому поводу? На самом деле никуда Тарасов уходить не собирался. Он стал, на мой взгляд, жертвой закулисных игр, устроители которых не могли забыть майский лужниковский демарш 1969 года и мастерски, мстя тренеру, ввели в его заблуждение. Тарасов, и близко не предполагавший, что с ним могут так поступить, поверил, во-первых, в то, что им с Чернышевым, но особенно ему (в силу беспредельной ненависти со стороны «друзей»), лучше в Прагу на чемпионат мира не ездить; во-вторых, в не вызывавшую никаких сомнений формулировку при назначении Боброва и Пучкова вместо них с Чернышевым — только «для подготовки сборной команды к чемпионату мира и Европы 1972 года»; и, наконец, в-третьих, в имевшую место «договоренность» с Павловым, о которой Тарасов упомянул в своем заявлении.
Но его обманули.
Глава девятнадцатая ПОСЛЕДНИЙ СЕЗОН
В начале сентября 1973 года были опубликованы составы команд, которым предстояло выступить в очередном чемпионате страны. В списке ЦСКА в графе «тренеры» последний раз в истории советского хоккея значилось: «старший тренер — заслуженный мастер спорта, заслуженный тренер СССР Анатолий Владимирович Тарасов».
