Второго ноября 1954 года переизбирались палата представителей и треть сената. Республиканская партия потеряла в сенате два места, получив 47 мандатов, тогда как демократы — 48 (одно место досталось независимому кандидату). Хуже было дело в палате представителей: Демократическая партия имела теперь 232 места, а Республиканская — 203.{670}
Результаты выборов несколько затруднили президенту проведение намеченных им мероприятий, но отнюдь не были катастрофическими. Во внешней политике, как правило, обе партии занимали схожие позиции, а внутри страны Эйзенхауэр проводил умеренную политику, подчас получая даже большую поддержку от демократов, нежели от депутатов своей партии, поскольку среди последних резко усилилось влияние правого крыла. Президент подчас находил больше точек соприкосновения с сенатским лидером демократов Линдоном Джонсоном, нежели с республиканцем Уильямом Ноулендом.
Ноуленд был известен острой критикой внешней политики Трумэна, особенно на Дальнем Востоке. Его прозвали даже «сенатором с Формозы» (Тайваня), так как он горячо поддерживал гоминьдановскую власть Чан Кайши на этом острове и выходил из себя, когда слышал, что «красный Китай» следует принять в ООН. Если исключить словесные эскапады, то позиция Ноуленда во внешней политике в основном совпадала с эйзенхауэровской. Значительно хуже было то, что лидер фракции и значительная часть республиканских сенаторов, по сути, оказались в фарватере Джозефа Маккарти, который именно после выборов 1954 года полным ходом развернул начатую ранее «охоту на ведьм». Именно поэтому Эйзенхауэр явно несправедливо отзывался о лидере республиканцев в сенате: «Очень жаль, что его ум, рассудительность и такт, а также чувство юмора явно отстают от его честолюбия»{671}.
Президент и развертывание маккартизма
В литературе (в основном публицистической, но не только) нередко сильно преувеличиваются роль и масштабы деятельности сенатора Маккарти, которого даже сравнивают то с Гитлером, то со Сталиным. В 2001 году американская телекомпания Си-эн-эн выпустила документальный фильм, посвященный Маккарти, в котором упорно проводится мысль, что эта довольно второстепенная и вскоре сошедшая с исторической арены личность имела много общих черт с советским руководителем. Известный историк Уильям Чейз проводит ту же аналогию — правда, только применительно к периоду Большого террора в СССР{672}.
На подобные сравнения откликнулся видный американский специалист по российской истории профессор Гарвардского университета Ричард Пайпс. Интервью радиостанции «Свобода» в ноябре 2004 года он завершил словами: «Естественно, невозможно оправдать манеру поведения Маккарти, его часто преувеличенные и заведомо ложные обвинения. Это был неприятный эпизод в истории США, но это был лишь эпизод, из которого некоторые политики и историки пытаются сделать далекоидущие выводы… сравнив Маккарти со Сталиным. Знаете, это даже не смешно»{673}.
Тем не менее сенатор Джозеф Маккарти и «маккартизм» как феномен американской политической жизни и психологический фактор были явлениями реальными{674}, к которым Эйзенхауэр, как бы он ни стремился стоять в стороне от них, должен был проявить свое отношение.
«Маккартизм» как политическое и социально-психологическое явление был взращен холодной войной и теми событиями, которые рассматривались консервативными кругами США как провалы американской политики. Главными среди них считались установление советского влияния в Центральной и Юго-Восточной Европе и в Китае, неустойчивое перемирие в Корее, проникновение в американские секретные сферы (особенно в ядерные исследования) советских шпионов. В законодательных органах и прессе стали разжигаться истерические страхи перед «красной угрозой», которая якобы может в ближайшее время привести к гибели США.
Именно на такой социально-психологической базе возникло дело Оппенгеймера, на сходном фундаменте основывалось и внимание ФБР к великому физику Альберту Эйнштейну. Рассекреченное огромное досье Эйнштейна из архива ФБР свидетельствует, что его политические неприятности начались еще в 1932 году: когда он приехал в Калифорнию преподавать в университете, ультраправая Лига патриотических женщин сочинила на него многостраничный донос. Вызванному на беседу Эйнштейну задавали столь нелепые вопросы, что он воскликнул: «Это что, инквизиция?»{675}
Эйнштейн попал под надзор ФБР и пребывал под ним всю оставшуюся жизнь. В 1940 году в ответ на правительственный запрос, может ли он быть допущен к работе над атомным оружием, директор ФБР Гувер ответил: «Из-за своих радикальных взглядов профессор Эйнштейн не может считаться пригодным для использования в секретных работах»{676}. В 1950 году Гувер даже отдал распоряжение поставить вопрос о лишении Эйнштейна американского гражданства, однако чья-то сильная рука (скорее всего, президента Трумэна) остановила эту анекдотическую возню.
Другим примером «охоты на ведьм», начавшейся еще до появления на политической арене Д. Маккарти, было дело либеральных кинодеятелей, по наводке Уолта Диснея вызванных на заседание комиссии по расследованию антиамериканской деятельности. Дисней, талантливый карикатурист и создатель блестящих мультипликационных фильмов, был безжалостным предпринимателем, любыми способами боровшимся против соперников, в том числе путем их политической травли{677}. В конечном счете обвинения в проникновении коммунистов в Голливуд были отвергнуты, но ряд известных кинематографистов — Ринг Ларднер, Далтон Трамбо, Джон Лоусон и др. — были приговорены к тюремному заключению на срок от шести месяцев до года за неуважение к Конгрессу{678}.
На этом фоне и выдвинулся сенатор Маккарти, отнюдь не выдающийся деятель, державшийся на плаву сравнительно короткое время и завершивший свою карьеру далеко не самым благородным образом. Парадокс ситуации состоял в том, что эта личность, по существу являвшаяся мыльным пузырем, показалась настолько значительной, что всей кампании охоты за «красными призраками» с легкой руки журналистов было присвоено ее имя.
Джозеф Маккарти, родившийся в 1908 году, занимался юридической практикой в родном штате Висконсин, в годы Второй мировой войны служил в морской пехоте, но не участвовал в боях, а приобрел некоторый опыт в контрразведывательной службе. В 1946 году он был избран сенатором от родного штата, однако оставался незаметным. Правда, в апреле 1947 года Маккарти в популярной радиопрограмме потребовал не только запрета компартии и связанных с ней организаций, но и высылки из страны всех лиц, заподозренных в коммунизме. Но тогда на его речь внимания не обратили — подобные выступления насчитывались сотнями.
