2–15 октября он, согласно данным Люфтваффе, сбил еще девятнадцать самолетов, и его счет достиг 136 побед. 16 октября III./JG52 перебазировалась на полевой аэродром около поселка Малая Березовка, в 7 км северо-восточнее г. Александрия. На следующий день Хартманна наградили Германским Крестом в Золоте.
19 октября его эскадрилья вместе со всей группой переместилась в Кировоград. В течение 20–29 октября его жертвами стали шесть «Аэрокобр», пять Ла5 и Пе2. Теперь на счету Хартманна было уже 148 побед, и 29 октября он получил Рыцарский Крест и одновременно месячный отпуск домой.
Тут интересно посмотреть, как в ходе войны изменились критерии награждения летчиков-истребителей. Тот же Мёльдерс был награжден после двадцати побед, Галланд – вообще после семнадцати, Голлоб – после 42, Марселль – после 50, Граф – после 42, а Новотны – после 54. Комментарии, как говорится, излишни.
Хартманн вернулся к себе в 9./JG52, когда та уже действовала с аэродрома Апостолово, юго-восточнее Кривого Рога. В декабре в боях южнее Кировограда и в районе г. Марганец он записал на счет еще одиннадцать советских истребителей. Сбив вскоре после полу дня 3 января 1944 г. ЛаГГ3, он одержал 160-ю победу.
7 января III./JG52 перебазировалась на полевой аэродром около городка Малая Виска, западнее Кировограда. Уже через день – 9 января – прорвавшиеся советские бронетанковые части при поддержке авиации попытались захватить Малую Виску. Пока Ju87D наносили удары по наступавшим танкам, Bf109G вели бои в воз духе. И, хотя на земле было уничтожено семь «Мессершмиттов», тогда все же удалось отстоять аэродром.
Однако оставаться там дальше было нельзя, и 10 января группа перелетела на полевой аэродром около села Новокрасное, в 38 км западнее Кировограда. Счет Хартманна продолжал быстро расти. 17 января он преодолел рубеж в 170 побед, а 1 февраля, сбив в трех вылетах пять «ЛаГГов», превысил уже планку в 190 побед.
Тем временем части Вермахта отходили все дальше на запад, и потому 23 февраля III./JG52 переместилась в Умань. В трех вылетах 26 февраля жертвами Хартманна в ходе боев в секторе Умань – Кировоград стали сразу десять «Аэрокобр». Теперь на его счету было 202 победы, и затем 2 марта он был награжден Дубовыми Листьями к Рыцарскому Кресту (Nr.420).
Одновременно с Хартманном Дубовых Листьев в тот же день были удостоены командир 7./JG52 обер-лейтенант Крупински и командир I./JG52 гауптман Йоханнес Визе, а командир II./JG52 гауптман Герхард Баркхорн получил Мечи к Рыцарскому Кресту. Все пилоты получили приказ срочно отправиться в официальную резиденцию фюрера «Бергхоф», около Оберзальцберга, где на следующий день должна была пройти торжественная церемония вручения наград.
Вырвавшись с фронта, эта четверка вовсю наслаждалась прелестями тыловой жизни. Пока они ехали по Германии в поезде, проводник всю дорогу регулярно снабжал их спиртным. Как только появлялась новая бутылка, она немедленно опустошалась. Поэтому, когда проводник высадил их в Берхтесгадене, они были совершенно «не готовы» к встрече с фюрером. Адъютант Гитлера от Люфтваффе майор Николаус фон Белов, встречавший асов на вокзале, едва не упал, увидев их в «совершенно непристойном состоянии». До встречи же оставалось уже менее двух часов.
На улице была типичная для Альп мартовская погода. Темпера тура 4°С, небольшой снежный покров, пронизывающий холодный ветер нес с гор снежную крупу. Фон Белов приказал шоферу опустить брезентовый верх «Мерседеса» и прокатить гостей по свежему воздуху до самого «Бергхофа». После поездки на ледяном ветру настырный адъютант фюрера заставил подгулявших пилотов совершить и еще небольшую пешую прогулку. Несмотря на эти жесткие меры, они до конца так и не пришли в себя, но времени уже больше не было, и фон Белов повел их внутрь.
При входе в зал еще не совсем трезвый Хартманн заметил висящую на вешалке фуражку. Воскликнув: «Ого, это моя фуражка!», он подошел к вешалке и, быстро водрузив ее на голову, повернулся к остальным. Те зашлись от смеха – «шляпа» съехала молодому асу на уши. Фуражка 58-го размера явно не годилась для его головы. Не смеялся лишь один фон Белов. Он испуганно бросился к Хартманну и сдернул фуражку с его головы: «Это же фуражка фюрера!»
Вскоре веселая четверка присоединилась к группе из двенадцати человек, которые также должны были в тот день получить награды. Перед появлением Гитлера все были строго предупреждены, что говорить с ним о положении на фронтах, вооружении, тактике и о других подобных вещах запрещено. «Фюрер не совсем здоров» – таким было объяснение. Церемония награждения прошла без эксцессов, и никто из веселой четверки ни разу даже не покачнулся.
Затем состоялась получасовая беседа, в ходе которой Хартманн убедился, что Гитлер не представлял реального положения на Восточном фронте. В разговоре фюрер проявил детальное знание войны в воздухе, он знал все характеристики самолетов и их вооружения. Была лишь одна беда, – все его знания были вчерашними! Все, о чем он говорил, соответствовало 1941– 42 гг.! Хартманн был разочарован и задавал себе неизбежный вопрос: «Почему Гитлера неверно информируют, кто и зачем?»
Получив несколько дней отпуска, он приехал домой. Мать улыбалась и очень гордилась сыном, отец же, мельком взглянув на новую награду, сел в свое кресло. Лицо его стало серьезным:
– Это хорошо, Эрих, что как летчик-истребитель ты продвигаешься и еще жив. Но мы должны понимать, что война проиграна и последствия будут ужасны! – Доктор Хартманн потряс газетой. – Даже фантастические объяснения Геббельса не могут скрыть истинного положения дел.
– Но, отец, я не понимаю, фюрер говорил…
– Эрих, после начала войны фюрер говорил много вещей, и большинства из них не было в действительности. Согласно Геббельсу, мы побеждаем, двигаясь к собственным границам. Ты веришь тому, что видят твои глаза, когда находишься в воздухе над Восточным фронтом. В каком направлении мы движемся, Эрих?
Эрих поднял вверх руки.
– Ты прав, отец. Мы повсюду отступаем.
– Тогда будь готов к тому, что это скоро закончится. Я надеюсь, что ты после «окончательной победы» будешь изучать медицину в университете Тюбингена. Человечество сошло с ума! Уш – подруга Хартманна также была сильно встревожена.
– Эрих, война становится все более тяжелой для нас. Даже пропаганда не может скрыть правду. Американцы бомбят днем, англичане – ночью.
– Фюрер говорил нам о новом оружии, оно уже создано и испытывается. Возможно, оно позволит повернуть события и закончить войну. – Эрих пытался ее успокоить, но сам не верил в то, о чем говорил, и Уш это чувствовала.
