Оцепление — из подмосковных гаишников. А гаишники это особый народ — чем дальше от Садового кольца они стоят, тем менее они, скажем, политкорректны. Это относится ко всем чиновникам и власть имущим, но ведь гаишники всегда на виду, такое лицо власти, обращённое к народу. В Москве я лишь однажды услышал мат от гаишника. Но какой это был перфоманс! Огромное пространство Кудринской площади на пересечении Садовой-Кудринской и Баррикадной улиц — все светофоры мигают жёлтым. А посредине этого перекрёстка ходил, подпрыгивая, очень толстый гаишник, размахивал палочкой и орал, чтобы ни одна машина, ни один человек не пересекали площадь. Только широкая разделительная полоса на кольцевой была свободна — ждали проезда какого-то чиновника. Одной нетерпеливой BMW он стал колотить палочкой по капоту. В полной тишине только соло этого гаишника. Мы все — несколько сотен машин и около тысячи человек — стояли как загипнатизированные овцы. Прижавшись к краю дороги, никто не возмущался. До меня тогда дошёл смысл оборота — орать благим матом. Но он не просто матерился — он матерился и наслаждался. Это был театр одного актера. И этот актер реально выкладывался по максимуму. Я тогда вдруг подумал: «Какие же у этого человека в душе страсти бушуют. Какой характер». Он один перекрыл всю площадь и заставил нас всех его слушать. Надо было ему рукоплескать, но все молчали. Никто не аплодировал, но никто и не возмущался. Потом проехал кортеж в сторону Новинского бульвара и Нового Арбата, он на мгновение вытянулся, застыл, а потом второй «акт» — теперь он стал нас всех гнать — вначале пешеходов, потом транспорт: «Что же вы, суки, здесь стоите, вашу мать, еб. есь все на х. й отсюда, п.д. ры». И мы, пешеходы и автомобили, подчинились — послушным стадом-россией тронулись дальше.
Подмосковные гаишники, взявшие Коломну в тот день в несколько колец оцепления, тоже не скрывали свои эмоции — матерились и развязно себя вели. Особенно эмоционально они отрывались на людях, облепивших оцепление. Досталось и нам:
— Какое на х. й НТВ? НТВ уже проехало, — показал их офицер на нашу «тарелку» с внутренней стороны оцепления.
Потом стал разглядывать наши документы. Почесал свой большой живот и стал ещё наглее:
— Это подделка! И, вообще, ваших имён нет в списке, — закричал он и расхохотался.
Да, человеку было смешно. Он получал удовольствие.
Пришлось звонить пресс-секретарю главы Подмосковья Андрею Барковскому, и нас пропустили. До этого я всего раз с ним пересекался по работе, но когда мы вошли в пресс-центр, помощник губернатора сам ко мне подошёл и завёл разговор.
— Ты же Эльхан Мирзоев?
— Да. Мы с НТВ. Почему ваши гаишники себя так ведут? Говорили — нас нет в списке.
— Да не обращай внимание — видимо, они ошиблись.
— И людей там не пускают из-за оцепления…
— Каких людей?.. Слушай, не злись, — отмахнулся Барковский и быстро перевёл разговор на обсуждение предстоящего мероприятия.
Какое-то время мы с ним поговорили. Мне нужно было уточнить массу деталей. В том числе, приедет ли Путин и т. д. Открытие задерживалось, мы пошли с ним есть бутерброды с чаем. И вдруг Барковский мне говорит:
— Эльхан, мне нравится то, что ты делаешь, как работаешь. Я давно наблюдаю.
Я удивился, но мне это было приятно. И он стал расспрашивать о моей жизни: что закончил, женат ли, где живут родители, где живу я сам. Когда я ему ответил, что снимаю квартиру, Барковский оживился:
— Ты что, серьезно? Как же так. Слушай, давай мы тебе поможем…У нас же есть куча разных программ — например, по поддержке молодых семей, и Борис Всеволодович (губернатор Борис Громов) многим журналистам помогает с жильём. Нормальным журналистам! Ежегодно.
«Да, да, Андрей Вадимович, я знаю многих моих счастливых коллег, получателей такой адресной помощи от губернаторов и мэров».
— Обратись официально на имя Бориса Всеволодовича (Громова — Э.М.), — стал учить пресс-секретарь. — Напиши письмо. Поможем!
И подмигивает мне.
Эх, квартира, квартира. Это была моя больная мозоль. Когда-то мечта едва не осуществилась. А теперь… Такие цены. А про эти программы губернатора я знаю — потратишь, максимум, десять процентов от рыночной цены — и квартира твоя. А «нормальным» журналистам вообще достаются очень неплохие варианты за символические деньги. Что же ты трогаешь, змей, мою больную мозоль?! Это я — нормальный журналист, больше некоторых вкалываю, не наркоман, не подлиза, работы не боюсь, образование высшее. Плохо учился? Да нет, преподаватели хвалили, в библиотеках сидел до закрытия, последние деньги отдавал на книги, почти «красный» диплом. А кредит ипотечный мне не дают! Да и глупо в такую долговую яму самому бросаться. Добровольное рабство на всю жизнь. Ах да! У меня же родственников среди чинуш нет. А может и мне — в «нормальные» журналисты? Говорят, это в начале трудно. Потом — не обращаешь внимание.
Системе так нужны зависимые от неё винтики. Тогда этого не понимал. Потом пришло понимание, что не хочу жить в Москве. Что квартира в мегаполисе — это западня. Просто квартира, собственное жильё, а кредитная — тем более.
Но тогда эта аксиома мне была ещё недоступна.
— Андрей Вадимович, — наверное, я делал глупость. Да, я однозначно делал глупость. «Ну, улыбнись ему, дурак», — Вы мне скажите, а президент всё же приедет?
Да и как-то все это было неожиданно — чай, колбаса, хлеб и вдруг — квартира. Но это я так себя оправдывал. В своих глазах.
«Стоп! Какая квартира? У меня же планы на это мероприятие. Барковский со мной здороваться перестанет. Какая ещё квартира? Ха!»
Путин так и не приехал. После помпезного мероприятия в лубочном стиле мне надо было торопиться — вечерний выпуск названивал — что там скажет Громов на счёт объединения Москвы с областью. А еще и ребятам с СитиFM я готовил материал. Они часто просили корреспондентов НТВ делать радиорепортажи для них.
Тогда тема объединения Москвы и Московской области снова бурно обсуждалась. Юрий Лужков активно проталкивал эту идею. Для мэра и московского клана это было бы не объединение, а присоединение области к столице. Конечно же, политическая и экономическая элита области не хотела терять свой пирог. Громов отказывал всем историю объединения комментировать. И главная цель приезда нашей съёмочной группы на открытие конькобежного центра была именно возможность порасспросить губернатора Подмосковья. Андрей Барковский ещё в пресс-центре настоятельно «просил» всех журналистов не задавать Громову вопросы на эту тему. Очень настоятельно «просил». Как в армии. Как с ним, так и он.
Когда Борис Громов спустился с трибун, его и вице-премьера Александра Жукова облепили камеры и газетчики. Громов и Жуков торопились. Я мог не успеть и сразу же спросил Громова о том, почему центр построили в Коломне, а как только он ответил, перебивая коллег:
