Об этой же церемонии спустя многие годы вспоминала одна из дочерей Николая I: «Утром была обедня, в час дня официальный обряд одевания невесты к венцу в присутствии всей семьи, вновь назначенных придворных дам и трех фрейлин. Мари была причесана так, что два длинных локона спадали с обеих сторон лица, на голову ей надели малую корону-диадему из бриллиантов и жемчужных подвесок – под ней прикреплена вуаль из кружев, которая свисала ниже плеч. Каждая из нас, сестер, должна была подать булавку, чтобы прикрепить ее, затем на нее была наброшена и скреплена на плече золотой булавкой пурпурная, отороченная горностаем мантия, такая тяжелая, что ее должны были держать пять камергеров. Под конец Мама еще прикрепила под вуалью маленький букетик из мирт и флердоранжа. Мари выглядела большой и величественной в своем наряде, и выражение торжественной серьезности на ее детском личике прекрасно гармонировало с красотой ее фигуры»[643].
0 неизменности этой традиции говорят и воспоминания великого князя Александра Михайловича, который, описывая церемонию одевания своей жены Ксении Александровны в 1894 г., упоминал, что «…за обрядом одевания невесты наблюдала сама Государыня при участии наиболее заслуженных статс-дам и фрейлин. Волосы Ксении были положены длинными локонами, и на голове укреплена очень сложным способом драгоценная корона. Я помню, что она была одета в такое же серебряное платье, что и моя сестра Анастасия Михайловна, и как все Великие Княжны в день их венчания. Я помню также бриллиантовую корону на ее голове, несколько рядов жемчуга вокруг шеи и несколько бриллиантовых украшений на ее груди»[644].
Князь императорской крови Гавриил Константинович, описывал церемонию одевания своей сестры в Малахитовом зале Зимнего дворца в 1902 г. следующим образом: «Невеста сидела за туалетным столом, на котором стоял золотой туалетный прибор Императрицы Елизаветы Петровны. Этот прибор всегда ставился на туалетный стол, за которым причесывались перед свадьбой великие княжны и принцессы, выходящие замуж. Вообще же он хранился в Эрмитаже. Невесте прикрепляли корону и букли. После революции 1917 года эту корону купил ювелир Картье, проживающий в Нью-Йорке».
Как уже говорилось, вплоть до 1884 г. свадебные короны изготавливались к каждой свадьбе заново. Например, когда старшая дочь Николая I, великая княжна Мария Николаевна, готовилась к свадьбе, то дворцовые хозяйственники уже в ноябре 1838 г. озаботились вопросом изготовления драгоценной свадебной короны. Шведский подданный «ювелир Иван Рудольф» представил два эскиза свадебной короны, один из которых был утвержден родителями невесты. 7 июля 1839 г. ювелиру выдали из кладовых Камерального отделения 314 штук коронных бриллиантов весом 103330/32карат для «нанизания на корону». Эти бриллианты были отобраны в присутствии начальника Камерального отделения Петухова и камер-юнгферы Пильниковой «по доверенности вдовы ювелира Яна, шведским подданным Иваном Рудольфом»[645]. Кроме этого, ювелир получил серебряную вызолоченную корону, хранившуюся в Бриллиантовой комнате Зимнего дворца под № 1179 стоимостью в 3 руб. 50 коп.
28 июня 1839 г. ювелир доставил корону заказчику. После примерки короны невестой последовало распоряжение «приделать к оной 5 ушков для булавок». 30 июня заказ был исполнен, и корону вновь доставили гофмейстрине Ю. Барановой. Свадьба состоялась 2 июля 1839 г. в Большой церкви Зимнего дворца. 15 июля 1839 г. свадебную корону разобрали. Бриллианты, как и серебряная корона, были сданы в кладовую бриллиантовых вещей, до следующей высочайшей свадьбы.
Теперь вновь вернемся к свадьбе 1908 г. Невеста была в русском парчовом серебряном платье-декольте с большим шлейфом. Ее шею украшало колье из больших бриллиантов. Корсаж ее платья был покрыт бриллиантовыми украшениями. Кроме короны, ей надели бриллиантовую диадему и вуаль из старинных кружев. Корону эту, колье, диадему и бриллианты надевали на великих княжон и принцесс в день свадьбы. Поверх платья невесте накинули малиновую мантию с горностаем. Мантия была очень тяжелая.
Мастер И.-Л. Биллер. Туалетный прибор Анны Иоанновны. 1736–1740 гг. Аугсбург
Отметим, что великий князь, упоминая о туалетном «приборе Императрицы Елизаветы Петровны», ошибается. Дело в том, что для невест в Малахитовом зале устанавливали золотой туалетный прибор Анны Иоанновны, который по сей день хранится в Государственном Эрмитаже. За этим золотым «туалетным прибором» сидели все девочки из семьи Романовых, выходящие замуж. В документах его называют «золотым коронным туалетом»[646].
Есть еще очень любопытное описание церемонии одевания невесты в Малахитовом зале. Дело в том, что его составила сама невеста. Это была свадьба великой княжны Марии Павловны (Младшей), выходившей замуж за шведского принца в 1908 г.
Она упоминает, что среди украшений, надетых ей в день свадьбы была: «диадема императрицы Екатерины с розовым бриллиантом необыкновенной красоты в центре и небольшая корона из малинового бархата, вся усыпанная бриллиантами; там было ожерелье из крупных бриллиантов, браслеты и серьги в форме вишен, такие тяжелые, что их нужно было прикреплять к золотым ободкам, которые надевались на уши.
После этого придворные дамы, жены высокопоставленных чиновников, возглавляемые камер-фрейлиной, накинули мне на голову кружевную вуаль и маленькую корону и прикрепили среди складок веточки флердоранжа. Наконец, они возложили мне на плечи малиновую бархатную мантию с пелериной, отделанную мехом горностая и застегнутую огромной серебряной пряжкой. Кто-то помог мне встать. Я была готова… Я едва могла двигаться»[647].
В этой парадной гостиной, среди «своих», Николай II благословил невесту иконой. Мария Павловна с трудом опустилась на колени, и после благословления не смогла подняться сама, настолько тяжелы были брачные доспехи: «Император, положив икону на стол, взял меня под локоть и помог мне встать. Затем образовалась свадебная процессия… Я следовала позади об руку с императором».
Платье невесты было действительно очень тяжелым. Великий князь Александр Михайлович приводит в воспоминаниях реплику своей молодой жены в день свадьбы (1894 г.): «Я не могу дождаться минуты, когда можно будет освободиться от этого дурацкого платья, – шепотом пожаловалась мне моя молодая жена. – Мне кажется, что оно весит прямо пуды»[648].
После церемонии бракосочетания пришла пора традиционного парадного обеда. И тут раскрепощенная Мария Павловна, дитя уже XX в., сделала то, чего не делала ни одна из невест: «От серег у меня так болели уши, что в середине банкета я сняла их и повесила, к великому изумлению императора, на край стакана с водой, стоявшего передо мной»[649]. После завершения обеда Марии Павловне пришлось проделать еще ряд почти акробатических упражнений: «Мой реверанс, когда мы расставались с императором, был особенно глубок, настоящий подвиг, потребовавший удерживать в равновесии диадему, кружевную вуаль и платье из серебряной ткани»[650].
