- А как у вас дело обстоит с горючим и боеприпасами? - спросил я.
- Да, не все еще подвезено, многое на подходе, но мы не будем оттягивать начало операции.
Я настоял вызвать командующих родами войск и начальника тыла. Генералы доложили о крупных неполадках со снабжением. Например, фронтовая истребительная авиация была обеспечена горючим всего лишь на один день боя. Обеспеченность артиллерии по ряду калибров была настолько недостаточной, что рискованно было начинать наступательную операцию.
Конечно, я понимал, сколь важно было теперь же, не откладывая, начать наступление на Калининском фронте. Но все расчеты, однако, показывали, что положение со снабжением может измениться к лучшему только через шесть - семь суток. Поэтому срок начала операции следовало отложить.
В землянке остались трое - Еременко, Леонов и я. Я посоветовал А. И. Еременко позвонить в Москву и просить разрешения отсрочить начало операции. Еременко категорически отказался. Тогда я предложил это сделать члену Военного совета, но и Леонов отказался. Мне же очень не хотелось вновь выступать перед Ставкой в качестве ходатая за других, да еще по такому щекотливому вопросу. Мне уже не раз приходилось выслушивать много неприятных и обидных слов.
Но что же делать в таком случае представителю Ставки?
Пришлось звонить в Москву.
К телефону подошел Сталин. Я кратко доложил ему о том, что Калининский фронт еще не готов начать операцию в утвержденный срок, и попросил разрешения изменить срок начала операции фронта на плюс шесть суток.
- Что значит "плюс шесть суток"?
Мне не хотелось по телефону называть календарное число начала наступления, но при повторном вопросе назвал это число - 14 сентября.
В ответ последовало:
- Перенос срока утверждается, но помните - ни минутой позже!
На этом разговор закончился. Я положил трубку и выжидательно посмотрел на присутствовавших. Они находились в тревожном ожидании ответа.
Когда я объявил решение Верховного, Еременко очень обрадовался. Но тут же решил не говорить никому о новых сроках, а просто откладывать наступление то на один день, то на два. Он считал это наиболее выгодным, чтобы "не размагничивать подчиненных". Я решительно выступил против. В конце концов, Андрей Иванович согласился со мной.
На командный пункт фронта были немедленно вызваны командующие армиями и командиры соединений со своими командующими артиллерией. Все радостно встретили перенос срока наступления. Решили усилить артиллерийскую разведку всех видов и более тщательно подготовить свои части к ведению массированного огня. Ну и, конечно, артиллеристы радовались тому, что им подвезут нужное количество снарядов и мин. Не менее радовались и наши противовоздушники.
Сентябрьский вечер был теплым и каким-то особенно приятным. После совещания все вышли из землянки и с удовольствием вдыхали свежий воздух. Многие не торопились уезжать и говорили без конца. В этих разговорах чувствовалась уверенность в успехе. Прощаясь, желали друг другу победы.
Немедля все генералы и офицеры Калининского фронта взялись за устранение недостатков, невольно допущенных из-за спешки.
Мы много поработали вместе с А. А. Новиковым, прибывшим на Калининский фронт также в качестве представителя Ставки. Вместе с ним были решены все вопросы взаимодействия артиллерии с авиацией. Бомбардировочной авиации фронта поставили задачу - оказать помощь в поражении артиллерии противника. Эта задача была успешно выполнена совместными действиями летчиков и артиллеристов, в чем мы впоследствии лично убедились при осмотре немецких огневых позиций.
14 сентября, в день наступления, мы с Андреем Ивановичем поспешили на передовой наблюдательный пункт фронта.
Путь до наблюдательного пункта оказался неважным, тряска и толчки дали о себе знать. Меня снова одолел приступ болезни. С трудом дождавшись начала артиллерийской подготовки, я добрался до ближайшего укрытия, чтобы скорее лечь и выпрямиться - это был единственный способ лечения, выработанный мною. Меня навещали генералы и офицеры, выражали свое сочувствие и предлагали помощь. Я благодарил и просил не беспокоиться: скоро все пройдет. И действительно, к концу артподготовки я уже смог подняться наверх.
В это время где-то недалеко раздался столь сильный взрыв, что земля затряслась, точно от разрыва большой авиабомбы. Когда я в бинокль рассмотрел место падения необычного снаряда, то понял, что по району нашего НП стреляют "скрипухи" - так здесь называли немецкие реактивные снаряды большого фугасного действия. Небольшая дальность полета этих снарядов была хорошо известна, и поэтому все спокойно вели наблюдение за полем боя. Вскоре удалось засечь по дыму и пыли огневую позицию "скрипух".
А. И. Еременко громко приказал командующему артиллерией фронта:
- Хлебников, видели; откуда стреляют? Немедленно сосредоточить туда огонь трех - четырех артполков. Уничтожить "скрипухи"!
Началось целеуказание командирам артиллерийских частей и подразделений, постановка огневых задач. Время шло, а "скрипухи" продолжали рваться.
Вблизи от НП я увидел торчащую стереотрубу и быстро пробрался туда. Как оказалось, это был наблюдательный пункт командира артиллерийского гаубичного дивизиона.
- Есть ли у вас подручная батарея? - спросил я.
Да, такая батарея была - командир этой батареи со своим наблюдательным пунктом находился в нескольких шагах от командира дивизиона. Я приказал с помощью подручной батареи заставить замолчать вражеские "скрипухи" как можно скорее.
Батарея оказалась хорошо подготовленной. После быстрой пристрелки она тут же перешла на поражение. На огневой позиции врага начали взлетать вместе с землей ящики, доски и другие предметы.
Я вернулся на НП фронта и только тогда услышал, как командующему артиллерией фронта было доложено о том, что артиллерия готова к открытию огня по "скрипухам". Но было поздно - цель уже была выведена из строя всего одной батареей четырехорудийного состава.
Правила стрельбы требуют соизмерять калибры артиллерийских снарядов с теми целями, по которым намечено вести огонь. В обстановке начавшегося наступления не так-то легко было быстро перенацелить три - четыре артиллерийских полка. Кроме того, такая задача, поставленная для нескольких полков, была и небезопасна, так как цель находилась на относительно небольшом удалении от наших наступавших войск. Неожиданный, скоростной перенос огня мог вызвать ошибки в подготовке данных для стрельбы, которые всегда таят в себе много неприятностей. А самое главное - для подавления "скрипух" нужна была всего лишь одна, максимум две батареи.
