Более того, в том же 1941 г. расторг Договор о дружбе с Германией, разорвал дипломатические отношения с Берлином и выслал из Джидды гитлеровского посланника Гроббу. В марте 1945 г. объявил войну державам Оси, что позволило Саудовской Аравии принять участие в работе конференции Объединенных Наций (открылась в Сан-Франциско 25 апреля 1945 г.). В июне 1945 г. принц Файсал от имени Королевства Саудовская Аравия подписал в Сан-Франциско документ о создании ООН. Саудовская Аравия стала членом ООН.
Годы войны тяжело ударили по Саудовской Аравии. Продуктов питания и медикаментов не хватало. Цены на ввозимые товары выросли. Дефицит бюджета в 1941 г. составил 1150 тыс. фунтов стерлингов. Беднейшие слои населения находились на грани выживания. Крайне тяжелая ситуация складывалась на юге Неджда. Особенно остро голод там дал о себе знать в сентябре 1940 года. Из-за недостатка корма и болезней животных, отсутствия фуража и трав на пастбищах, выжженных случившейся в том году невероятной засухой и исключительно знойным летом, произошло резкое сокращение поголовья домашнего скота. Многие семейно-родовые кланы кочевых племен Южного Неджда отодвинулись в земли Кувейта. Только в районе Джахры, вблизи колодцев, сообщает Вайолет Диксон, они с мужем насчитали около 2000 шатров бедуинов-недждцев (55). Шейх Кувейта к бедственному положению соседей отнесся с пониманием. Неудовольствия властям Неджда в связи с этим не высказал и препятствий кочевникам, селившимся в его землях, не чинил.
Число паломников, дававших королевству до войны по $5–6 млн. за паломнический сезон, сократилось до 20–30 тыс. человек. В 1944 г. страну посетило 38 тыс. паломников; доход от хаджжа составил $3,1 млн. (56).
По воспоминаниям английских дипломатов, служивших во время 2-ой мировой войны в Кувейте и Саудовской Аравии, бедуины, в отличие от горожан, мало что знали об этой войне. Называли ее «схваткой инглизов, русов и других народов с Хитлером [Гитлером], вождем немцев». Лишив себя жизни, говорили они, Хитлер, проигравший схватку, поступил достойно, как мужчина (57)
Во время Второй мировой войны никаких контактов между Советским Союзом и Саудовской Аравией не происходило. Хотя взгляды Москвы на отношения с Эр-Риядом, судя по всему, поменялись. 10 декабря 1940 г. коллегия НКИД СССР приняла решение «считать целесообразным с января 1941 г. возобновить деятельность представительства СССР в Саудовской Аравии» (58). Претворить это решение в жизнь не удалось. Причиной тому — и изменившийся подход к Москве самого короля Ибн Са’уда, и соответствующая реакция на возможность восстановления советско-саудовских отношений со стороны США и Англии, крайне незаинтересованных в «возвращении Советского Союза» в Саудовскую Аравию.
Новые попытки реанимировать связи СССР с Саудовской Аравией были предприняты Москвой только пять лет спустя. 4 января 1945 г. А. Султанов, 2-ой секретарь советской миссии в Египте, в беседе с Зирекли, советником саудовского диппредставительства в Каире, поднял вопрос об открытии советского посольства в Саудовской Аравии. Во время этой беседы Зирекли, как отмечал Султанов, выражал «сожаление и недоумение» тем, что СССР отозвал своего диппредставителя из Джидды, хотя для прекращения деятельности дипмиссии, как он говорил, «со стороны Саудии никаких причин не было, и, по его мнению, нет их и до сих пор». Султанов информировал Зирекли о намерениях прибывшего в Египет нового советского посланника Алексея Дмитриевича Щиборина (1912–1988) встретиться — после вручения им верительных грамот — с поверенным в делах Саудовской Аравии ас-Сабикой. И если тот пожелает побеседовать с А. Щибориным на эту тему, то «наверняка вызовет в нашем посланнике интерес к данному вопросу и встретит с его стороны благоприятный отклик» (59).
1 февраля 1945 г., на обеде, устроенном МИД Египта, советский посланник А. Щиборин имел беседу с директором Арабского департамента МИД Саудовской Аравии ‘Азамом, сопровождавшим в поездке в Египет короля ‘Абд ал-Азиза Аль Сау’да. По словам А. Щиборина, ‘Азам интересовался, «почему СССР, поддерживая дипотношения с Саудовской Аравией, не имеет в Джидде своего дипломатического представителя?!». Более того, высказывал мнение, как утверждал А. Щиборин, что обмен такими представителями между СССР и Саудовской Аравией «способствовал бы улучшению отношений между Советским Союзом и арабскими странами». Ответ А. Щиборина на такие высказывания ‘Азама, сводился к тому, что если бы «правительство Саудовской Аравии обратилось по данному вопросу к советскому правительству, то… встретило бы, по его мнению, благожелательное отношение». ‘Азам, как докладывал А. Д. Щиборин, обещал, что обязательно доведет до сведения своего правительства слова А. Щиборина насчет того, чтобы оно «поставило перед СССР этот вопрос в официальном порядке» (60). Понятно, что делать это Саудовская Аравия не стала, ибо закрыла свою дипломатическую миссию в королевстве Москва, и по ее же собственному решению.
На основании донесений, поступавших из Египта, в Москве, судя по всему, стало складываться впечатление, что Саудовская Аравия не прочь была бы сделать шаг навстречу СССР в деле нормализации двусторонних отношений. Такие предположения еще больше усилились после того, как в августе 1945 г. заместитель министра финансов Саудовской Аравии Мухаммад Сурур Саббан (1898–1971), находясь в Каире, по собственной инициативе нанес визит советскому посланнику в Египте. Хорошо зная Ибн Са’уда и положение дел в королевстве, сообщал в Москву советский посланник, Сурур Саббан полагал, что король ‘Абд ал-‘Азиз Аль Са’уд навряд ли проявит инициативу в вопросе о нормализации отношений с СССР. «Без спроса» у англичан и американцев, говорил он, сделать это король не решится, а «они в том не заинтересованы». Но вот если «советское правительство само проявит инициативу и официально обратится к Ибн Сауду о желательности восстановления в полном объеме отношений с Саудией», то, как он полагает, король едва ли откажет Москве в этом (61).
Никакой реакции Москвы на такого рода высказывания и соображения официальных лиц Саудовской Аравии не последовало. Представляется, что причин тому — несколько. Во-первых, нежелание советского руководства, пребывавшего на лаврах славы в результате побед, одержанных над фашистской Германией и милитаристской Японией, первым сделать шаг в сторону Саудовской Аравии, и признать тем самым, что, закрыв дипломатическую миссию в Джидде, оно допустило ошибку в отношениях с королем. И, во-вторых, чрезмерная осторожность НКИД СССР, затравленного и приниженного репрессиями. Все это, вместе взятое, и свело на нет открывшуюся, было, тогда возможность для восстановления взаимопонимания и нормализации отношений между Москвой и Эр-Риядом. В обоснование правомерности такого мнения можно сослаться на указание НКИД СССР советскому посланнику в Египте (начало сентября 1945 г.) насчет того, чтобы «самому ему вопрос об обмене диппредставителями с саудовцами не поднимать». Но если они, «по собственной инициативе», станут затрагивать в беседах данную тему, то отвечать должно так: «В случае предложения Ибн Сауда обменяться диппредставителями, советское правительство отнеслось бы к этому предложению благожелательно» (62).
Несмотря на упомянутую выше установку Москвы, А. Щиборин, на свой страх и риск, имея в виду активизировать работу
