– Я очень много думал в последнее время, может ли русский писатель жить вне Родины, и мне кажется, что не может.
– Вы правы. Я тоже так думаю. Вы где хотите работать? В Художественном театре?
– Да, я хотел бы. Но я говорил об этом – мне отказали.
– А вы подайте заявление туда. Мне кажется, что они согласятся...»
Этот телефонный звонок вернул Булгакова к творческой жизни.
Булгаков стал заниматься любимым делом, служил во МХАТе режиссером-ассистентом, заново писал роман «Мастер и Маргарита», рукопись которого сжег в минуту отчаяния, работал над «Театральным романом».
Когда Сталин приезжал смотреть «Дни Турбиных» (в музее MXАТа запротоколировано 15 посещений Сталиным этого спектакля), он всегда спрашивал: «А как Булгаков? Что делает? Очень талантливый человек...»
В дневниках Е.С. Булгаковой сохранилась следующая запись: «3 июля. Вчера утром телефонный звонок Хмелева, просит послушать пьесу («Батум». – В. П.). Тон повышенный, радостный – наконец, опять пьеса МА. в театре!
Вечером у нас Хмелев, Калишьян (директор МХАТа. – В. П.), Ольга (О.С. Бокшанская. – В. П.), Миша читал несколько картин. Потом ужин с долгим сидением после. Разговоры о пьесе, о МХАТе, о системе. Разошлись, когда уже совсем солнце встало.
Рассказ Хмелева. Сталин раз сказал ему: «Хорошо играете Алексея. Забыть не могу».
«Батум» – это пьеса М. Булгакова о молодом Сталине. И Хмелев должен был играть в ней роль Сталина. Однако Сталин потом сказал: «Все дети и все молодые люди одинаковы. Не надо ставить пьесу о молодом Сталине».
И еще об одном. За рубежом, да и у нас в некоторых кругах распространяется мнение, будто Булгакова «репрессировали», а потом «реабилитировали», некоторые называют даже точную дату «реабилитации» – 1962 год. Ничего не может быть вздорнее подобных утверждений. В 30-х годах шли его пьесы «Дни Турбиных» и «Мертвые души» (по Гоголю), весной 1941 года состоялись две премьеры «Дон Кихота» (по Сервантесу), с 1943 года шла его драма «Пушкин», в 1957 году поставили «Бег». Над романом «Мастер и Маргарита» он работал до конца своих дней, а «Театральный роман» так и остался незаконченным. М.А. Булгаков умер в 1940 году, похоронен на Новодевичьем кладбище.
История с Булгаковым не так проста, как многим кажется. Ее не надо упрощать. Булгаков верил в будущее своих произведений, верил, что он как художник займет свое место в русской советской литературе. В этом – главное. И он не ошибся» (Огонек. 1969. Март. № 11).
Перепечатываю здесь и статью «Лев Толстой и современность», которой открывается дискуссия, посвященная столетию романа «Война и мир». Сейчас чаще всего упоминают дискуссию «Классика и мы», состоявшуюся в ЦДЛ в 1977 году... А если читатели вчитаются в то, что говорили в журнале «Молодая гвардия» за десять лет до упомянутой дискуссии (и напечатали!), дав еще один существенный сигнал в процесс формирования нового литературного направления, картина предстанет емче, крупнее, достовернее. К этому я могу прибавить еще и свои статьи в «Огоньке», две статьи «Россия – любовь моя», которые составили сборник «Россия – любовь моя», вышедший в издательстве «Московский рабочий» в 1972 году.
5. Лев Толстой и современность
(К 100-летию романа «Война и мир»)
Столетие со дня публикации «Войны и мира» – этого непревзойденного в истории мировой литературы творения – дает нам повод задуматься над тем, что Толстой, как воистину гениальный художник, предопределил дальнейшие пути развития не только русской литературы, но и мировой литературы в целом, заглянуть в одну из славных страниц нашей отечественной литературы, поговорить о том, как возникло такое гениальное творение.
Всем нам, разумеется, известны статьи В.И. Ленина о Толстом. Никому еще не удалось с такой убедительностью и глубиной дать анализ произведений Льва Толстого, «которые всегда будут ценимы и читаемы массами». «...В его наследстве, – подчеркивал В.И. Ленин, – есть то, что не отошло в прошлое, что принадлежит будущему. Это наследство берет и над этим наследством работает российский пролетариат».
«Его мировое значение, как художника, – писал В.И. Ленин о Толстом, – его мировая известность, как мыслителя и проповедника, и то и другое отражает, по-своему, мировое значение русской революции.
Л.Н. Толстой выступил как великий художник еще при крепостном праве. В ряде гениальных произведений, которые он дал в течение своей более чем полувековой литературной деятельности, он рисовал преимущественно старую, дореволюционную Россию, оставшуюся и после 1861 года в полукрепостничестве, Россию деревенскую, Россию помещика и крестьянина. Рисуя эту полосу в исторической жизни России, Л. Толстой сумел поставить в своих работах столько великих вопросов, сумел подняться до такой художественной силы, что его произведения заняли одно из первых мест в мировой художественной литературе. Эпоха подготовки революции в одной из стран, придавленных крепостниками, выступила, благодаря гениальному освещению Толстого, как шаг вперед в художественном развитии всего человечества».
Каждое новое поколение как бы заново открывает для себя Толстого, с поразительной яркостью замечая, что образы его произведений несут в себе неумирающие черты характеров и нравственных качеств; в новых социальных условиях они позволяют не только лучше познавать человека прошлого, но и глубже всматриваться в человека сегодняшнего.
Нисколько не будет преувеличением сказать, что наш молодой читатель, обращаясь к литературному наследию Льва Толстого, может найти в его сочинениях ответы на великое множество своих вопросов. Уроки Льва Толстого учат современного человека быть честным, правдивым, бескорыстным, учат присущей нашему народу высокой нравственности и здоровой морали. «Чтобы жить честно, надо рваться, путаться, биться, ошибаться, начинать и бросать, и опять начинать и опять бросать и вечно бороться и лишаться. А спокойствие – душевная подлость» – вот один из многих уроков мастера слова и знатока глубин человеческой души.
Иному современному читателю может показаться, что никаких особых проблем, относящихся к Толстому и его произведениям, сегодня не существует. Всем, мол, известно, что Толстой – великий писатель, а его книги – драгоценная, нетускнеющая сокровищница человеческой мысли. Это, конечно, так, если не оглядываться в не столь далекое прошлое. Не оглядываться же нельзя, ибо знание прошлого позволяет не только лучше понимать настоящее, но и предвидеть будущее. И еще: в нашей творческой жизни нет-нет да и появляются «новаторы» без подлинного новаторства или радетели модных веяний, берущих начало отнюдь не из народных сокровищниц и отечественных закромов. И более того, мы нередко встречаемся с произведениями, в которых напоказ выставлено подражательство буржуазным западным образцам; в них – убогость интеллекта, вызывающий скепсис, уродливый язык, унылая интонация. Все здесь взято напрокат, вся структура и сущность таких литературных поделок – как бы вызов той классической, обогащенной в советское время школе художественного развития, из которой вышли лучшие советские писатели, создавшие произведения, достойные своей эпохи. И если, с одной стороны, такие явления можно объяснять буржуазным влиянием, то с другой – они берут начало из нашего недалекого прошлого, когда делались яростные попытки ниспровержения Толстого и других выдающихся художников слова.
