Ромашкин со своими разведчиками, как обычно, вышел к городу одним из первых. За годы войны он повидал множество сильных укреплений, а по справкам, которые присылали из штаба, представлял, что ожидает их под Кенигсбергом. И все же, разглядывая в бинокль город-крепость, Ромашкин был поражен.
Он понимал: все, что видит, это лишь малая часть укреплений, которая не поддается маскировке, а остальное спрятано глубоко в земле.
- Такое преодолеть, пожалуй, никому не под силу, - тихо сказал Василий. Он даже говорить громко не мог, глядя на встающие одна за другой линии дотов, дзотов, бетонных надолб, проволочных заграждений, перед которыми, он знал, располагались минные поля.
- Ничего, товарищ старший лейтенант, - сказал Саша Пролеткин, поспим, поедим, поднатужимся - и накроется этот Кенигсберг!
Это "поспим, поедим, поднатужимся" продолжалось два месяца. Войска усиленно готовились к штурму, изучали схемы, макеты укреплений, тренировались на местности, отрабатывали взаимодействие между пехотинцами, артиллеристами, огнеметчиками, танкистами.
В батальоны и роты приезжали операторы, инженеры, разведчики из вышестоящих штабов, рассказывали бойцам о кенигсбергских укреплениях и о том, как лучше их преодолеть. Политработники проводили беседы о славных победах, одержанных предками на этой земле, и о подвигах, которые совершались сейчас на других фронтах.
В полку Караваева офицер штаба армии подполковник Кирко, развесив в пустом цехе какого-то немецкого заводика огромные схемы и фотографии, читал лекции для офицеров, для солдат стрелковых батальонов и специальных подразделений. Часто эти лекции переходили в живую беседу.
- Линии Инстербургская и Дейме были очень прочными, но мы справились с ними, - говорил подполковник. - Есть все основания полагать, что и Кенигсберг не устоит.
- Причешем! - весело отозвался усатый сержант в первом ряду.
- Но нельзя, товарищи, недооценивать мощи крепости, - возразил Кирко. - Она строилась семьсот лет. Все эти годы укрепления наращивались, совершенствовались. Кенигсберг - самая мощная крепость фашистской Германии. Ни Берлин, ни любой другой город не может сравниться с ним. Посмотрите на эту схему...
Подполковник подошел к большому листу, на котором несколько кругов, заключенных один в другой, окаймляли черные квадраты городских кварталов.
- Первая оборонительная полоса - это так называемый внешний обвод: три позиции - четыре ряда окопов. Противотанковый ров, фугасы, мины, железобетонные надолбы, ежи из рельсов, проволочные заграждения да еще специальные малозаметные препятствия. Все это лишь подступы к крепости, они прикрыты многослойным артиллерийским и пулеметным огнем.
Подполковник подошел к другой схеме:
- Переднюю линию сооружений немцы называют "ночной рубашкой Кенигсберга", имея в виду, что в ней можно спать спокойно, она, по их мнению, непреодолима.
- Снимем и рубашку и штаны и куда надо наподдадим, - весело сказал все тот же сержант.
- Итак, основу крепостных сооружений составляют пятнадцать фортов. Они окружают город сплошным кольцом, и у каждого форта есть свое название. Вот смотрите: "Король Фридрих", "Мариенбург", "Квендау", "Королева Луиза", "Кальген", "Канитц", "Лендорф", "Понарт"... Между собой все форты связаны окружной дорогой. Каждый форт - это многоэтажное железобетонное сооружение со своей электростанцией, складами продовольствия и боеприпасов, госпиталем. Толщина стен достигает трех метров. Вооружение - несколько десятков пулеметов, две-три артиллерийские батареи. Гарнизон до батальона. Перед фортами рвы шириной двадцать метров, глубиной семь метров. Водой рвы наполнены с таким расчетом, чтобы затруднить использование переправочных средств: всего-навсего до половины.
Сержант-весельчак больше не шутил, он молча глядел на схему, в конце доклада тихо выругался и сказал Кирко:
- И чего это вы взялись нас пугать, товарищ подполковник? Все равно мы раздолбаем ваши форты.
- Не мои они, - примирительно сказал офицер. - Я вместе с вами буду их брать. Товарищи, я не кончил. Теперь послушайте, в чем слабость этих сооружений.
- О, это нам пригодится!
- Как известно, любая техника и любые крепости без человека мертвы. Вы скажете: люди в этих сооружениях есть. Правильно. Но какие? Много раз битые нами фашисты! Это уже не те немцы, которые в сорок первом считали себя сверхчеловеками.
У Ромашкина зазвучал в ушах наглый смех, встали перед глазами бомбежка на шоссе под Москвой и здоровые, спортивного телосложения фашисты. Как они были самоуверенны, как непринужденно смеялись! А ведь они были в плену!
- Моральный дух гитлеровской армии надломлен, - продолжал Кирко. - Вот что говорят пленные, еще недавно сидевшие за этими бетонными стенами. Подполковник полистал бумаги. - Ну, вот хотя бы этот, его привели разведчики старшего лейтенанта Ромашкина.
- Знаем такого!
- Пленный тотально мобилизованный Иоган Айкен. Он говорит: "Мы не хотим воевать, всем понятно - война проиграна. Но офицеры и эсэсовцы нас заставляют. Нам каждый день зачитывали списки расстрелянных за трусость. В городе на площадях висят подвешенные за ноги дезертиры. Фюрер обещает новое секретное оружие. А мы, фольксштурмовцы, изменяя слова в песне, поем: "Вир альте Аффен - зинд ное Ваффен", это значит: "Мы, старые обезьяны, - и есть новое оружие". В городе мобилизовано в фольксштурм все мужское население от 16 до 60 лет. У нас брали письменное обязательство не отступать с позиций, мы предупреждены: за отход - расстрел!"
Изучая оборонительные сооружения противника, разведчики старались понять психологию человека, сидящего в этих укреплениях.
- Кто у нас был в Сталинграде? - спросил однажды Ромашкин.
- Я, - сказал Наиль Хамидуллин.
- Сколько дней вы держались?
- Полгода.
- Расскажи, как жили, что делали в дотах?
- У нас такой железобетонной махины не было. Сидели в траншеях, в землянках - одно-два бревнышка над головой; много развалин домов было. Там же не крепость - простой город.
- Ну, а режим какой был?
- Какой? Отбивали двадцать атак в сутки - вот такой режим. Сказали: назад ни шагу, не пускать немца за Волгу! Мы не пускали.
- Ты пойми, - настаивал Ромашкин, - нам детали жизни в долговременной обороне нужны.
Наиль обиделся:
- У нас такие же детали, как у фашистов, да?
- Вот чудак! Зачем обижаешься? Надо же нам приспособиться к новым условиям разведки.
- Не будет долгой оборона, товарищ старший лейтенант. Мы сейчас такими стали, что не удержит никакая крепость!
В ходе подготовки к штурму самыми популярными людьми в полку стали инженер Биркин и саперы. Женя Початкин был уже старшим лейтенантом, командовал саперной ротой полка. Он быстро освоил сложную науку "созидания и разрушения", как он называл саперное дело.
