бледно-желтое лицо оставалось совершенно спокойным.
Зорге знал, что Мияги тяжело болен. Он, можно сказать, был обречен. Туберкулез буквально пожирал его. Поэтому нельзя было ни в коем случае волновать этого преданного общему делу и ему, Рихарду, верного помощника.
— Опасности остаются прежними, их не стало больше, — успокоил Зорге. — Но началась война, и я не могу себе позволить потерять вас сейчас.
— Я сделаю все, что в моих силах, — ответил Мияги.
— Я знаю, что могу на вас положиться. И говорю это не для красного словца, это так и есть на самом деле. Я не сторонник патетической болтовни. Вы же меня знаете.
Они никогда не вели пустые разговоры. Только доклады, заседания, указания, планы, числа, имена, даты — и более ничего.
— Сколько вам надо денег, Мияги?
— Как обычно. На меня постоянно работают, как и прежде, четырнадцать человек.
— А кто будет теперь вместо капрала?
— Одна женщина. Ее зовут Томо.
Зорге откинулся на спинку стула.
— Женщина? — переспросил он.
Зорге был принципиально против привлечения женщин к агентурной работе. Он считал их недостаточно деловыми и не слишком надежными, их было легче, чем мужчин, подкупить и перевербовать.
— Что это за женщина?
— Все называют ее тетя Томо. У нее хорошие связи.
— С кем, например?
— Ее племянница служанка в доме Араки.
Зорге наморщил лоб. Он знал довольно хорошо
Араки, жену профессора, настроенного пронемецки. Ее принимали в доме германского посла. Злые языки говорили, что у нее слишком зоркие глаза и острый слух. Кроме того, эта дама состояла в любовной связи с пресс-атташе посольства, о которой, впрочем, знал весь город.
— И что же рассказывает племянница тете Томо о жене Араки?
— Она уверена, что госпожа Араки работает на японскую секретную службу.
— А что привело ее к этому выводу?
— Всегда, когда эта дама возвращается из немецкого посольства, куда ходит почти ежедневно, ее ожидает тип, похожий на сотрудника тайной полиции. Между ними происходит непродолжительный разговор наедине. А перед тем как у нее побывали работники посольства, приглашенные на чай, в доме был установлен микрофон. Когда же она принимает своего любовника...
Зорге громко рассмеялся, хлопнув себя ладонью по колену. Мияги удивился и замолчал.
Такой эпизод был в духе Зорге: шалости пресс-атташе увековечивались на пленке, любовные разговоры в постели помогали выуживать секреты.
Однако Рихард быстро взял себя в руки. Посмеявшись немного, он без перехода, по-деловому спросил:
— Каким образом вы вышли на тетю Томо с ее несравненной племянницей?
— Я знаю ее еще по Сан-Франциско, — ответил Мияги.
Зорге испытующе посмотрел на него. Приехавшего из Калифорнии Мияги включили в состав токийской резидентуры в 1934 году. Здесь он появился по приказу компартии и создал группу агентов, которая поступила в распоряжение Рамзая. Группа добывала интересную информацию. К сожалению, помощник Рамзая был не только тяжелобольным человеком. Имелся у него и большой недостаток — вспыльчивость. Все время приходилось его удерживать от непродуманных поступков, чтобы он не влип в какую-нибудь неприятность.
— Была ли тетя Томо членом партии?
— Да, но только там, в Америке. Сейчас она состоит в какой-то секте. Я знаю ее достаточно хорошо. Несколько долларов ей не помешают, так как она нуждается в средствах. Нужно сказать, что тетя охотно выполняет наши поручения.
Зорге молча выслушал пространные объяснения. Когда Мияги замолчал, он сказал:
— Оставьте в покое тетю Томо. Иметь с ней дело чересчур опасно. К тому же я не терплю, когда члены нашей организации поддерживают между собой личные отношения. Если она нуждается в деньгах, дайте ей немного, так просто — от себя.
— Как будет угодно, — сказал Мияги с разочарованием.
Зорге не хотелось расстраивать его: он был надежным и старательным человеком, убежденным коммунистом, бессребреником, как и сам Зорге.
В Сан-Франциско Мияги жил в третьесортном отеле, еле-еле сводя концы с концами. Партия направила его в Токио, поскольку Зорге потребовался надежный переводчик. Предполагалось, что Мияги поработает там с год, но он прижился, и вот прошло уже пять лет.
— Видите ли, Мияги, — дружеским тоном произнес Зорге и положил руку на плечо японца, — цепочка, которую вы установили: вы — тетя Томо — ее племянница — госпожа Араки, кажется вполне подходящей. Но упаси нас Боже, если она будет раскручена наоборот, а это возможно, коль скоро мадам Араки работает на секретную службу. Вам ведь хорошо известно, как широко распространена шпиономания среди ваших соотечественников. В случае, если будет проверено окружение супруги Араки, племянница окажется в числе первых. И вот тут-то и возможен поворот цепочки: Араки — племянница — тетя Томо — вы!
— Теперь я вижу, что вы правы, — сказал Мияги и опустил голову.
Зорге был не слишком рад своему успеху, скорее наоборот — обеспокоен. Ведь все, что он говорил Мияги, тот должен был знать и сам.
Любая неосмотрительность может означать не только конец работе, но и жизни. Большая игра связана с большой опасностью.
Зорге с недавних пор стал физически ощущать опасность вокруг себя, чего не было ранее. Из лежавшего на столе портмоне он взял несколько банкнотов и протянул их Мияги:
— Здесь шестьсот долларов, их должно хватить на этот месяц.
— Хватит вполне, — ответил тот.
— Попробуйте обменять их на иены, но очень осторожно.
— Какие будут задания?
Зорге потянулся за своими записями, но опустил руку. В это время со скрипом открылась садовая калитка, кто-то споткнулся и упал.
Мияги продолжал сидеть неподвижно. Зорге встал и не торопясь спустился по лестнице. У двери стоял мальчишка с письмом в руке. Конверт был удлиненным, розового цвета.
— Мистер Зорге? — спросил мальчишка.
— Да, это я.
Юный курьер протянул ему письмо. Взяв конверт, Зорге перевернул его обратной стороной
