Первыми были продемонстрированы образцы вооружения пехоты, включая ручное стрелковое оружие, пулеметы и минометы. В особенности впечатляло сравнение огневой мощи винтовки М1 «Гаранд» с немецким «маузером» времен еще Первой мировой[15]. Некоторую тревогу вызывало то, что наши пулеметы винтовочного калибра, тоже ровесники Первой мировой, существенно уступали немецким по скорострельности; однако ничего подобного нашему тяжелому пулемету калибра 12,7 мм у немцев не было. 60‑мм и 81‑мм минометы также были вполне сравнимы с немецкими аналогами, а химический миномет калибра 107 мм являлся превосходным оружием для постановки дымовых завес при помощи снаряженных белым фосфором мин.
Затем демонстрировали артиллерию. Хотя за отсутствием стрельбища подходящего размера показать орудия в действии не удалось, наблюдатели увидели остальные стороны работы с ними, в особенности подготовку их к бою и взятие на передок. 105‑мм, 155‑мм, 8‑дюймовая (203‑мм) и 240‑мм гаубицы, 155‑мм нарезное орудие «Длинный Том» и 8‑дюймовая пушка современных конструкций[16] были полностью моторизованы и оснащены пневматическими шинами для скоростной перевозки по шоссейным дорогам. В общем, наша артиллерия ничем не уступала немецкой, а то и превосходила ее, поскольку противник все еще во многом полагался на гужевые упряжки.
В конце концов дело дошло до бронетанковой техники. Вначале были продемонстрированы самоходные орудия. Отличным оружием оказалась М7 — 105‑мм гаубица на переработанном шасси танка М3, оснащенная турельным пулеметом калибра 0,50 дюйма (12,7 мм). На шасси среднего танка М3 базировалась и модель М12, оснащенная вместо гаубицы 155‑мм нарезным орудием системы «GPF» времен Первой мировой. Хотя по начальной скорости снаряда это орудие уступало новым «Длинным Томам», оно на деле доказало свою исключительную эффективность. Надо отметить, что оснащенный самоходками М12 991‑й дивизион полевой артиллерии оставался в составе 3‑й бронетанковой дивизии на протяжении всей Европейской кампании.
Далее последовали образцы противотанкового оружия. Маленькую 37‑мм противотанковую пушку, уже устаревшую, понемногу заменяли на 57‑мм пушку, тем не менее также уступавшую немецким PAK 41. Было показано также 90‑мм орудие двойного назначения. Первоначально эта модель разрабатывалась как зенитная пушка, но, помимо этого, ее можно было перевести в горизонтальное положение и использовать как противотанковую. В этом отношении она походила на немецкую 88‑мм пушку, однако уступала немецкому аналогу по начальной скорости снаряда и была не так эффективна в качестве противотанковой.
И наконец — танки. Вначале был показан легкий танк М5, имевший всего 38 миллиметров лобовой брони, наклоненной под углом 45°, и 25 миллиметров брони по бортам. Из вооружения на нем стояли 37‑мм противотанковая пушка в башне, два пулемета винтовочного калибра и крупнокалиберный зенитный пулемет. Два мотора «кадиллак» приводили в движение гидромеханическую трансмиссию; двигательная установка придавала танку значительную подвижность.
М5 был неплохим, быстрым легким танком (хотя и слишком легким, чтобы вступать в бой с немецкими) и уже считался устаревшим. Заменить его должен был танк М24, но производство его в США только начиналось, и первые образцы нам предстояло получить уже на полпути через Европу. Вместо самих этих танков наблюдателям показали кинохронику. По размерам М24 стоял между М5 и немецкой «четверкой», но имел более широкие гусеницы, чем оба этих танка, весил приблизительно 20 тонн и был первым американским танком, оснащенным подвеской Кристи. Его броневая защита была лучше, чем у М5, а пушка имела калибр 75 мм. Все же начальная скорость снарядов этой пушки была слишком мала, чтобы они были действенны против немецких танков.
Следующим был продемонстрирован наш основной боевой танк М4. «Шерман» имел 63 миллиметра лобовой брони, наклоненной под углом 45°, и от 38 до 51 миллиметра — по бортам и на спонсонах. Башня имела от 75 до 102 миллиметров лобовой брони, 51 — боковой, а толщина маски пушки достигала 127 миллиметров. Помимо орудия танк оснащен был двумя пулеметами винтовочного калибра: один — на шаровой опоре перед помощником водителя и второй — в башне, спаренный с пушкой. Кроме того, на башне стоял крупнокалиберный зенитный пулемет. На танке была установлена короткоствольная 75‑мм пушка М2, имевшая начальную скорость снаряда 625 метров в секунду. Узкие гусеницы М4 давали высокое давление на почву — около полукилограмма на квадратный сантиметр. Теоретически примерно такое же давление создавали башмаки человека, идущего по мягкой земле; считалось, что везде, где может пройти солдат, проедет и танк. Однако удельное давление гусениц немецких танков было почти вдвое ниже.
Затем показали модель М4А1 — по сути дела, тот же М4, но оснащенный более совершенной пушкой калибра 76 мм (имевшей более высокую начальную скорость снаряда) в соответственным образом переделанной башне. Эта модель была значительно лучше первоначального варианта «Шермана», но его орудие все же уступало немецкой KwK41. К моменту высадки в Нормандии М4А1 составляли 10—15% наших танковых сил, но затем почти все пополнения осуществлялись за счет моделей с 76‑мм пушкой.
Опыт боев в Северной Африке заставил нас запоздало признать, что броневая защита М4 и М4А1 недостаточна. Поэтому по договоренности с британской армией на главной базе снабжения в Варминстере все наши танки М4 должны были подвергнуться доработке: снаружи, напротив трех снарядных полок, наваривались дополнительные бронепластины толщиной в 25 миллиметров, и такие же, но толщиной в 6 миллиметров — изнутри спонсонов и под башней. Помимо этого, на лобовой броне были добавлены 51‑мм броневые «заплаты» над смотровыми щелями водителя и помощника водителя. Поступавшие с американских заводов новые танки получали все эти усовершенствования еще до отправки в Англию.
Следующий экспонат вызвал настоящую бурю споров, противопоставив чин и звание знаниям и опыту, а зашоренное восприятие тактической доктрины — гибкому подходу к новым, меняющимся условиям. Только что разработанный тяжелый танк М26, известный как «Першинг», был готов к производству. Доставить в Англию действующий образец модели к этому времени не получилось, но о нем продемонстрировали документальный фильм. Танк был досконально проверен и одобрен комиссиями со стороны как службы снабжения, так и бронетанковых войск. Центр танкового производства в Детройте был готов запустить модель на конвейер немедленно, как будет получено согласие Верховного Командования Союзных экспедиционных сил (ВК СЭС). В связи с важностью этого проекта Управление военного производства присвоило ему высокий приоритет, и уже разработан был график, позволяющий доставить «Першинги» в распоряжение экспедиционного корпуса ко времени вторжения.
