Подойдя ближе к бывшему Губернаторскому дому, они решили пройти по расположенному близ дома переулку (части перегороженной забором изгороди), однако, заметив патруль, изменили маршрут и, свернув на улицу Свободы, зашагали по ней, не таясь от патруля. Дойдя, таким образом, до рыночной площади и убедившись, что шедший следом патруль потерял их из вида, свернули в ближайший проулок, по которому вскоре добрались до торца здания казарм, примыкавших к территории дома.
Заглянув из любопытства в окна, заговорщики увидели спящих солдат, а также охранявший их сон внутренний наряд, расположившийся невдалеке от винтовочной пирамиды, близ которой находилось два пулемета.
На следующий день Штаб-Ротмистр Соколов, вместе со своими товарищами, перебрался на новую квартиру, где провел с ними свое первое совещание о дальнейшем плане совместных действий и распределение соответствующих обязанностей для каждого из них.
Таким образом, в ходе трехдневных наблюдений за «Домом Свободы» и сложившейся в городе обстановки было установлено:
«Большевистского переворота в городе не было, комиссар Временного правительства, по падении его по собственному почину, передал власть С.Р. и С.Д., состоявшему из с.-д. меньшевиков, враждебно настроенных против большевиков, и призывающему защищать Учредительное собрание. Погоны гарнизон и милиция сняли на третий день нашего приезда. Гарнизон – охрана Государя – 300–350 ч. из Гвард. стрелковой дивизии, хорошо одетых, выправленных, представляющих собой серьезную силу. Местная команда – постепенно разбегающаяся, грязная и оборванная – человек около 50.
Милиция – из старых (частью) городовых с комиссарами из бывших околоточных – несущая отлично службу. Это наши враги. В городе нарождался «Союз фронтовиков», «проливавших кровь» и «мерзших в окопах» и поэтому настроенных большевистски и точащих зубы на охрану «отожравшую морду на народном хлебе» и милицию, занявшую теплые места в ущерб фронтовикам, и на С.Р. и С.Д., идущих рука об руку с первыми. Подлаживаясь под их настроение, мы скоро стали у них на хорошем счету, чего нельзя сказать про охрану и приходилось даже избегать разговоров с нею, т. к. она задавала вопросы с целью раскусить нас. Настроение населения по отношению к Царю скорее равнодушное, но во всяком случае не злобное. Представленный мне (К. Соколову. – Ю.Ж. ) Р. глава монархической организации, старший бойскаут, юноша 16–17 лет, смотревший на меня с восторгом, познакомил меня со своими силами. Всех около 30 человек, в возрасте от 10 до 17 лет.
Отдельные наши задачи:
1. Перевязочные средства, изучение курса всех ямщиков, количество лошадей у каждого в Тобольске и далее по пути до Тюмени и Ялуторовска.
2. Телеграф трудности для захвата не представляет; достаточно 5–6 чел., т. к. выход один.
3. Дом Государя, помещение охраны, офицеров, постов, их жизнь.
После 6 декабря, когда на молебствии дьякон провозгласил многолетие Царствующему дому, Царю и Семье запрещено ходить в церковь. Богослужения совершались на дому.
Дом двухэтажный, фасадом на ул. Свободы. К нему по ул. Свободы примыкает ограда деревянная, окружающая двор. Справа ограда упирается в дома, слева идет до угла, затем заворачивает, преграждая вдоль улицу, перпендикулярную к ул. Свободы и делая из нее узкий переулок, и заканчивается у ворот около входа в казармы. Офицеры помещаются наискось, на противоположной стороне ул. Свободы в особняке. Постов наружных – I и II – у ворот, у входа в казарму. Днем проход свободный по тротуару близ дома, ночью по противоположной стороне или по улице. К узкой улице примыкает городской сад. Хождение по узкой улице и днем, и ночью» ( Соколов К. Указ. соч. С. 285).
Таким образом, на основании полученных наблюдений стало очевидным, что планируемое похищение Царской Семьи должно состояться именно ночью, так как большая часть охраны в это время спит, а морозная погода не позволит поднятым по тревоге выскочить на улицу полуодетыми.
Однако для того, чтобы привести все задуманное в действие, требовалось присутствие 100 обещанных гардемаринов, прибытие которых ожидалось со дня на день. Это обстоятельство создавало, в свою очередь, серьезную проблему, связанную с их размещением. Непосредственно сам Тобольск, жители которого довольно хорошо знали друг друга, никак не подходил для этой цели, т. к. появление в городе такого огромного количества новых людей не могло не вызвать естественных подозрений. В силу этих обстоятельств К. Соколов и его товарищи стали думать о возможном размещении гардемаринов в окрестностях города, однако, так и не решив для себя что-либо определенного, сочли нужным посоветоваться по этому вопросу с братьями Раевскими.
Придя в гостиницу, где проживали Раевские, они узнали, что братья решили оттуда съехать в снятую ими комнату, в результате чего планируемое совещание было предложено перенести на завтра.
Возвращаясь домой, К. Соколов и его спутники прошли мимо «Дома Свободы» по суженной забором улице, за которым увидели Великую Княжну Татьяну Николаевну, стоящую на снежной горке. При их приближении к ней Великая Княжна сбежала вниз, однако вскоре предстала перед ними со своими Августейшими Сестрами и Наследником Цесаревичем Алексеем Николаевичем.
Не будучи представленными Царственным Особам и не имея возможности обменяться с Ними хотя бы знаками, заговорщики тем не менее поняли, что привлекли Их внимание отнюдь не случайно и что об их миссии известно Царской Семье.
Посетив Раевских на следующий день, К. Соколов застал братьев Раевских за более чем странным занятием: братья сидели за столом и увлеченно рисовали человеческие фигуры, облаченные в одежды времен Ивана Грозного…
Увидев недоумение К. Соколова, братья Раевские пояснили, что это будущая форма Собственного Его Императорского Величества Конвоя, предназначенная для лиц, освободивших Государя из тобольского плена. Вслед за этим Раевские сообщили ему о своем плане увоза Царской Семьи в Обдорск, а не на Троицк, как было намечено ранее.
Все это не могло не вызвать естественного возмущения К. Соколова, выразившегося в самых резких выражениях.
Чтобы хоть немного сгладить возникший конфликт, братья Раевские сообщили К. Соколову о том, что им удалось наладить связь с Государем при посредстве Его духовника – отца Алексея (А.П. Васильева) – настоятеля храма Благовещения. Из дальнейших рассказов Раевских выходило, что Государь знает о цели их прибытия и в принципе не возражает против Его похищения. Однако ставит перед заговорщиками одно-единственное условие: – увоз вместе с Царской семьей всех лиц, которые пожелали разделить с Ними свою участь, отправившись в добровольное изгнание.
