Может быть, К. Соколов и не поверил бы братьям Раевским, если бы правдивость их рассказа не подтверждалась бы, во-первых, вчерашней встречей, а во-вторых, этим весьма похожим на правду пожеланием Государя, которое, по мнению К. Соколова, «вполне могло быть в Его характере».
Напомнив о цели своего прихода – размещении гардемаринов, К. Соколов услышал от Раевских, что не далее чем сегодня они посетили епископа Гермогена, с которым переговорили по данному вопросу. Последний, с их слов, посоветовал обратиться за помощью в Ивановский женский монастырь, находившийся в 7 верстах от города. Других, более подходящих мест, Раевские не знали.
Указанное Раевскими место показалось К. Соколову более чем странным. Не меньшее удивление вызвало еще и то, что этот более чем нелепый совет исходил от епископа Гермогена, имя которого никак не вязалось с какими-либо авантюрными проектами.
Уходя от Раевских, К. Соколов попросил их узнать через о. Алексея наличие постов внутри «Дома Свободы», а в случае существования таковых постараться выяснить места их расположения.
Придя домой, Соколов поделился последними впечатлениями с Поручиками «М» и «Г», которые привели их в еще более удрученное состояние.
На следующий день, захватив с собой оружие, К. Соколов и его товарищи отправились в Ивановский монастырь. В монастыре их встретили довольно приветливо, угостили монастырской трапезой и разместили в одном из номеров подворья. Поводом для такого радушия послужило не столько монастырское гостеприимство, сколько естественная боязнь монахинь перед незнакомыми людьми, облаченными к тому же в солдатское обмундирование, ассоциирующееся у них с поборами и грабежами.
Поздним вечером этого же дня в номер к прибывшим офицерам неожиданно ввалился полупьяный солдат, который принялся приставать к ним со всяческими вопросами, рассказывая, что он, как и они, прибыл с фронта. Хмель солдата, как, собственно, и его внешний вид, показались заговорщикам весьма подозрительными, и поэтому они, хоть и не без труда, постарались от него избавиться в самом скорейшем времени. Как выяснилось позднее, эти опасения оказались не напрасными, так как «выпивший солдат» на деле оказался сотрудником тобольской милиции, осуществлявшим за ними негласное наблюдение.
Утром следующего дня в номер к заговорщикам пришла монахиня, которая разбудила их к ранней обедне. Поручики «М» и «Г» пошли, а Штаб-Ротмистр К. Соколов пожелал остаться в номере, несмотря на усиленные уговоры разбудившей их монахини. После обедни приходившая ранее монахиня предложила постояльцам временно покинуть номер для того, чтобы прибраться и помыть пол. В этой ситуации заговорщикам ничего не оставалось делать, как подчиниться и отправиться искать помещение для гардемаринов, так как Ивановский монастырь явно не подходил для этой цели.
За время их вынужденного отсутствия посетивший их сотрудник милиции (по инициативе которого было затеяно мытье полов) произвел в номере обыск, в ходе которого обнаружил в их личных вещах зубные щетки и пасту, наличие которых убедило его в том, что перед ним – переодевшиеся офицеры.
Не найдя каких-либо пригодных для этой цели помещений (в ближайшей округе монастыря вообще не было каких-либо жилых построек), заговорщики к вечеру этого же дня возвратились в Тобольск, а Штаб-Ротмистр К. Соколов, не заходя домой, отправился к братьям Раевским, чтобы сообщить им о постигшей их неудаче. На его условный стук в окно выглянул Раевский-младший и, быстро проговорив: «Мы арестованы, на кухне сидит милиция», – скрылся.
Возвратившись домой, Соколов рассказал своим товарищам о произошедшем. Впав в заметное уныние, заговорщики решили немедленно покинуть Тобольск, в случае ареста хотя бы одного из них.
Утро следующего дня (22.1/4.2.1917) было морозно (33 градуса ниже нуля) и ветрено. Плохо переносивший мороз, Поручик Г. остался дома, а Штаб-Ротмистр К. Соколов вместе с поручиком М. отправились на базар.
Вскоре после их ухода к ним на квартиру пришли 10 милиционеров во главе с большевистским активистом И.Я. Коганицким, представившимся членом Тобольского Совета рабочих и солдатских депутатов. Изъяв имевшееся оружие (3 револьвера Нагана) и произведя поверхностный обыск силами милиции, И.Я. Коганицкий объявил Поручику «Г» об аресте. Желая узнать причину такового, «Г» обратился к нему за объяснениями, от которого, к немалому для себя удивлению, узнал, что он арестован по подозрению… в ограблении монастыря!
По дороге домой Штаб-Ротмистр К. Соколов и его товарищ увидели идущего им навстречу Поручика «Г», следовавшего в сопровождении милиционера, несущего их револьверы. На их вопрос: «Митя, куда?» – он смог лишь сказать: «Я арестован», – после чего проследовал дальше.
Все увиденное сильно удручило оставшихся на свободе заговорщиков, которые, не заходя домой (где их наверняка ждала засада), решили обсудить создавшееся положение в столовой «Россия», где их появление уже давно не привлекало внимания ее завсегдатаев. В ходе короткого совещания отъезд из Тобольска был отложен на неопределенное время, так как природная правдивость Поручика «Г» могла бы только усугубить его и без того сложное положение в случае их внезапного исчезновения из города. Придя к этому выводу, К. Соколов и его товарищ решили не принимать каких-либо конкретных действий и полностью предаться судьбе.
Спрятав деньги в мягкую мебель, они принялись за обед, но, едва только начав таковой, обратили внимание на вошедших в зал 5–6 милиционеров во главе с неизвестным им лицом, одетым в солдатскую форму. Подойдя к ним и представившись членом Тобольского совдепа (это снова был И.Я. Коганицкий), последний объявил офицерам об их аресте и попросил проследовать за ним.
По прошествии некоторого времени оба заговорщика были доставлены в один из городских отделов милиции (точнее, в Участок № 3, в ведении которого, согласно административному делению, находилась та часть городской территории, на которой проживали и были зарегистрированы К. Соколов и его товарищи), где уже находился ранее доставленный сюда Поручик «Г». В Участке № 3 всех арестованных рассадили по разным углам и стали по очереди вызывать на допрос, который производился комиссаром этого участка в присутствии И.Я. Коганицкого.
По словам Соколова, их ответы сводились к следующему: «Мы не офицеры, т. к. таковых теперь нет, если хотите “бывшие”. Приехали в Тобольск из-за дешевизны и спокойной жизни, как пункт, удаленный от железной дороги. Хотим здесь остаться и искать работы. С Р. (Раевскими. – Ю.Ж. ) знакомы. С одним познакомились в пути, с другим здесь. Больше знакомых нет. О пребывании Государя знали, но не придавали этому значения, думая что это не может нарушить жизнь» ( Соколов К. Указ. соч. С. 287).
