Гитлер рассказал мне, что был очень огорчен, услышав о создании итало-германской ассоциации в Мюнхене под патронажем генерального консула — господина Центца, отъявленного масона и противника национал-социализма. Однако эта ассоциация была, по мнению Гитлера, одной из лучших. Я заверил его, что подобные ассоциации полезны в целом ряде областей деятельности и не преследуют политических целей.
Говоря об этих ассоциациях, учитывая ситуацию в Германии, я посоветовал не препятствовать их работе, поскольку они имеют весьма незначительное воздействие на общественную жизнь в Германии. К тому же Мюнхен не следует считать важным политическим центром. Мюнхен — всего-навсего столица Баварии, а в остальном — город, как и многие другие в Германии. Хотя Гитлер и основал в нем свою партию, ее штаб-квартира должна быть в ближайшее время перенесена в Берлин, поскольку основная деятельность и все переговоры он проводит именно там.
По моему личному мнению, мы должны признавать и поддерживать создание итало-германских ассоциаций, не принимая, однако, в них никакого участия. Этот тип организаций отражает мнение местной общественности, поэтому не следует вызывать антагонизм различных групп населения, входящих в них. Из-за того, что берлинская ассоциация не была принята правым крылом, там пришлось организовать другую. Думаю, что нам следует держаться подальше как от одной, так и от другой. Этой линии должны придерживаться все наши представители, ибо, по крайней мере, до сего дня такие ассоциации не имели практически почти никакого влияния в обществе, да и насчитывали не так уж и много членов.
Обстановка в Германии далеко не спокойная и не простая, поэтому необходимо сначала хорошо во всем разобраться, чтобы не быть использованными заинтересованными партиями».
Берлин, 12 января 1932 года
«Я говорил сегодня с Гитлером в отношении планируемой им поездки в Рим. Он сказал мне, что отчетливо видит препятствия на пути реализации этой задумки и решил не форсировать события. Более того, в сложившейся ситуации он даже не знает, когда сможет выехать из Германии. Я повторил ему, что дуче постоянно думает о Германии и пытается помочь, хорошо разбираясь в обстановке.
Чтобы доставить им (национал-социалистам) удовольствие, я рекомендовал бы пригласить в Рим Геринга. Не стоит даже говорить о том, что его поездка будет носить частный характер и мотивироваться состоянием здоровья (Геринг сломал ребро, находясь в Швеции, нуждается в отдыхе из-за перегруженности работой, к тому же все еще переживает потерю любимой жены). Таким образом, его поездка не вызовет подозрений, а национал-социалисты будут счастливы. Об этом я никому ничего не говорил».
Рим, 9 июня 1932 года (Памятная записка) «Его превосходительство, глава правительства, сказал мне, что готов принять Гитлера после 15 июля, и попросил уточнить необходимые детали с его личным секретарем».
Рим, 12 июня 1932 года
«9-го числа имел честь доложить его превосходительству, главе правительства, о горячем желании Гитлера посетить Рим. Гитлер намерен высказать лично свое уважение к лидеру фашизма и премьер-министру, имея цель укрепить складывающиеся отношения дружбы. Свои визиты в иностранные государства он хочет начать с Италии, полагая, что этот визит окажет положительное воздействие на немецкий народ в плане улучшения его отношения к нацистской партии.
Гитлер хотел бы нанести визит в период с 1-го по 15 июля. К этой дате ему необходимо возвратиться в Германию, чтобы возглавить кампанию по выборам нового рейхстага. По моему мнению, этим визитом Гитлер собирается связать себя морально с Италией. С другой стороны, визит окажет необходимое влияние на лидера коричневорубашечников, сентиментального человека по натуре, поскольку будет проведен еще до взятия ими власти.
Его превосходительство, глава правительства, дал свое принципиальное согласие на этот визит. Гитлер должен приехать как гражданское лицо и пробыть два или три дня. Он нанесет визит его превосходительству и секретарю партии, чьим гостям он будет. Если будет удобно, то он сможет произвести смотр милиции. Визит должен носить официальный характер, чтобы не дать никакого повода для подозрительности нашим противникам.
Его превосходительство попросил меня обсудить с его личным секретарем Чиаволини необходимые подготовительные мероприятия к визиту.
Об этом я ничего не сказал ни Гитлеру, ни кому-либо другому, ожидая мнение Чиаволини по следующим вопросам:
а) время визита;
б) день, когда можно будет проинформировать Гитлера;
в) программа визита (встречи, мероприятия, меры безопасности).
Я ничего не обещал Гитлеру, хотя было ясно, что у него самые серьезные намерения приехать. Он прекрасно понимал, какие это может вызвать международные последствия, но в то же время полагал, что они не сыграют большой роли после прихода его партии к власти. Гитлер даже сказал, что и без визита его политика в отношении Италии не претерпит никаких изменений. По нашему мнению, если визит не состоится, это повлечет за собой определенную потерю влияния на Гитлера, конечно при наличии желания как-то использовать его».
Берлин, 21 июня 1932 года
«Я передал Гитлеру соображения его превосходительства. Он слушал внимательно, будучи счастлив и горд, что дуче проявляет к нему интерес и симпатию. Гитлер, как я уже отмечал, в то время преклонялся перед Муссолини.
Лидер коричневорубашечников, прослышав о попытках покушения на жизнь дуче, напомнил мне, о чем говорил в прошлом году, когда прошли слухи о возможности визита Муссолини в Германию:
— Дуче сможет приехать в Германию лишь тогда, когда мы возьмем власть в свои руки. Тогда для его жизни не будет никакой опасности, и немецкий народ сможет выразить ему свое обожание.
В разговоре об Австрии Гитлер сказал мне, что не может полностью рассчитывать на эту нацию. Тамошние политики говорят о ее насильственном присоединении к Германии, лишь бы получить деньги. Франция им платит, и все остается без изменений.
Его нисколько не взволновали угрозы Баварии и деятельность принца Руппрехта. (Гитлер ненавидит Габсбургов и Виттельсбахов.)
Принц вращался в католических кругах и за несколько дней до этого принял участие в банкете католических промышленников Рейнской области в Дюссельдорфе.
— Двух штурмовиков было бы достаточно, чтобы утихомирить сепаратистов, — сказал в этой связи Гитлер.
Затем он спросил меня, есть ли что новое в отношении его поездки в Италию. Я сказал, что дуче будет рад видеть его, но поинтересовался, насколько целесообразен выезд до 31 июля. Ведь внутригерманская ситуация, подчеркнул я, требует его присутствия в стране. К тому же не стоит срывать переговоры, ведущиеся в Лозанне.
