Как показывает этот разговор с Гарриманом, Сталин не ожидал слишком большого эффекта от бомбардировки Хиросимы, однако он довольно быстро понял потенциальное значение нового оружия в долгосрочной перспективе. Действительно, 20 августа, вскоре после этой встречи, Сталин подписал приказ о начале масштабной программы приоритетной важности по созданию советской атомной бомбы. Ответственным за этот проект был назначен Лаврентий Берия; ему была дана полная свобода действий, чтобы обеспечить ресурсы, необходимые для завершения проектно-конструкторской работы в кратчайшие сроки127.
Хотя Сталин и был впечатлен атомной бомбардировкой, он хорошо осознавал, какое значение имело военное вмешательство Советского Союза для быстрого завершения войны на Дальнем Востоке. 10 августа он сказал Сун Цзывеню, что Япония объявила капитуляцию. «Япония собирается капитулировать, – сказал Сталин, – в результате соединенных усилий всех союзников… Япония хочет капитулировать с оговоркой, в то время как нам нужна ее безоговорочная капитуляция»128. Позже, в другом контексте, Сталин сказал Гомулке, руководителю польской коммунистической партии: «Не атомные бомбы, а армии решают исход войны»129. Это мнение Сталина поддерживают большинство историков; в настоящее время исследователи сходятся в том, что Японию заставили капитулировать не только атомные бомбы. Не менее (а может быть, и более) сильным потрясением для нее стало вступление в войну советских войск. Дело не только в том, что советское наступление представляло собой мощный в военном отношении удар; оно еще и развеяло последние надежды японцев на то, что военные действия будут закончены путем переговоров и им удастся избежать позора безоговорочной капитуляции130.
Маньчжурская операция во многих отношениях стала кульминационным для Второй мировой войны проявлением тактического искусства советских вооруженных сил. В ходе этой операции, включавшей в себя бронетехнику, пехоту, поддержку с воздуха и высадку десанта, задачей советской армии было атаковать Японию по участку границы протяженностью 5000 км, продвинуться вглубь на 300–800 км и вести боевые действия на территории площадью 1,5 млн квадратных километров. В случае Забайкальского фронта под командованием Малиновского это означало, что войска должны были пересечь безводную пустыню, преодолеть высокие горы и перейти бурные реки. К 14 августа, когда Япония объявила о безоговорочной капитуляции, советская армия продвинулась в центральную часть Маньчжурии и разбила Квантунскую армию на несколько частей. Бои в Маньчжурии шли несколько дней, а на Сахалине и Курильских островах продолжались до конца августа. На этот раз потери советских войск были сравнительно небольшими – 36 500 человек, в том числе 12 000 убитыми. Потери японской армии были значительно больше – около 80 000 человек убито и около полумиллиона взято в плен.
С точки зрения политики наиболее интересным эпизодом за время участия СССР в войне на Дальнем Востоке стала попытка Сталина получить права на оккупацию северной половины японского острова Хоккайдо131. 16 августа Сталин написал Трумэну письмо с предложением о том, чтобы капитуляцию японских войск в северной части Хоккайдо приняла Красная Армия. Он писал, что это предложение «имеет особое значение для русского общественного мнения. Как известно, японцы в 1919–1921 гг. держали под оккупацией своих войск весь Советский Дальний Восток. Русское общественное мнение было бы серьезно обижено, если бы русские войска не имели района оккупации в какой-либо части собственно японской территории». Хотя ранее американцы рассматривали возможность выделить СССР оккупационную зону в Японии, теперь они этого делать не собирались. 18 августа Трумэн ответил Сталину, что капитуляцию Японии на всех главных островах, в том числе Хоккайдо, примут войска США. Трумэн еще больше усугубил ситуацию, потребовав от Сталина уступить США авиационные и военно-морские базы на Курилах. Сталин ответил лишь через четыре дня, и за этот срок ему пришлось принять важное решение: отменить ли приказы о вторжении советских войск на остров Хоккайдо. 22 августа Сталин дал Трумэну ответ, в котором принимал его отказ предоставить СССР право оккупировать северную часть Хоккайдо, но при этом заявлял: «Я и мои коллеги не ожидали от Вас такого ответа». Далее Сталин отвергал требование Трумэна касательно военных баз на Курилах, добавляя, что «требования такого рода обычно предъявляются либо побежденному государству, либо такому союзному государству, которое само не в состоянии защитить ту или иную часть своей территории… должен Вам сказать чистосердечно, что ни я, ни мои коллеги не понимаем, ввиду каких обстоятельств могло возникнуть подобное требование к Советскому Союзу». На это послание Трумэн дал краткий ответ, в котором писал, что хотел только получить права на высадку на одном из Курильских островов, что облегчило бы оккупацию Японии американскими войсками. Это, кажется, удовлетворило Сталина, который согласился на требование Трумэна и добавил: «Я рад, что недоразумения, вкравшиеся в нашу переписку, рассеялись»132.
2 сентября 1945 г. Япония официально объявила капитуляцию, и Сталин телеграфировал Трумэну поздравления с блестящей победой Соединенных Штатов и их народа. В тот же день Сталин обратился к собственному народу с речью, в которой постарался оправдать вступление Советского Союза в войну на Дальнем Востоке. Япония, сказал Сталин, не только была членом агрессивного фашистского блока, но и в прошлом несколько раз нападала на Россию и стремилась изолировать ее на Дальнем Востоке. Теперь, когда Советский Союз вернул себе Южный Сахалин и Курилы, у него есть прямой выход в Тихий океан и базы, необходимые для того, чтобы сдерживать возможную агрессию со стороны Японии. «Сорок лет ждали мы, люди старого поколения, этого дня», – сказал Сталин133.
Несмотря на то, что Сталин сделал попытку апеллировать одновременно к патриотическим чувствам и стратегическим интересам, «от его обращения в тот день у людей осталось странное чувство неудовлетворенности», – вспоминал Александр Верт134. Были устроены фейерверк и парад, но в народе не ощущалось и малой доли радости и облегчения, которыми сопровождалась победа на европейском фронте. Война Советского Союза с Японией была войной Сталина, а не советских людей, которые, вероятно, предпочли бы, чтобы события на Дальнем Востоке шли своим чередом, и чтобы на этот раз все тяготы и жертвы войны пришлось нести западным союзникам. Во время Великой Отечественной войны советские люди отдали все для победы и пережили беспрецедентную травму общенационального масштаба. Их ожидания по поводу того, что принесет с собой мир, были не менее существенной частью сложной политической реальности, с которой столкнулся Сталин в послевоенный период, чем дипломатические маневры и идеологические трения начинающейся «холодной войны» с Западом.
