Из воспоминаний однокашника Саблина по военнополитической академии контр-адмирала в отставке Э.М. Чухраева: «Когда произошел мятеж на “Сторожевом” и я узнал, что его возглавил именно Валера, то испытал состояние шока. И тогда, и сегодня я крайне негативно отношусь к тому, что он сделал. Саблин использовал свое служебное положение и сложившуюся ситуацию, а также использовал экипаж корабля для достижения своих личных целей. Фактически он сделал экипаж корабля заложниками своих амбиций, ведь они вовсе не разделяли его мыслей и были привлечены к участию в мятеже в самый последний момент, не понимая толком, что происходит. Если бы Саблин был простым лейтенантом и подбил экипаж на какое-то выступление — это одно. Но когда он, будучи заместителем командира корабля, использовал свое служебное положение, использовал сотни людей, наплевав на их дальнейшие судьбы, — это совсем другое. Если уж был несогласным с чем-то, то надо было увольняться и протестовать, идти в диссиденты. Это нормальная позиция не согласного с чем-то человека. Кстати, диссидентов тогда было в СССР уже немало. Но Валера поступил иначе, он поступил как преступник. И я глубоко сожалею, что он натворил столько бед, испортил столько судеб».
Рассказывает вице-адмирал А.И. Корниенко: «Мне меньше всего хочется вступать в публичную полемику с теми, кто восторгается поступком Саблина. На это есть свои причины. Не хочется ворошить прошлое. Оно не забыто теми пострадавшими командирами, политработниками, которым на долгие годы был приостановлен путь роста и перспективы службы... Тень “Сторожевого” преследовала их многие годы. Не хочется тревожить память тех людей, обманутых Саблиным, с плеч которых сорвали погоны, уволенных с флота. Не хочется сыпать соль на раны тех, кто не знал, что творится на корабле, и просто выполнял команды старшего. Свидетелей тех событий становится все меньше, а публикаций на эту тему, порой сильно искаженных, все больше. Не все их выдержали. Ушли из жизни бывший командир корабля капитан 2-го ранга Потульный, многие очевидцы. По различным причинам...»
Из архивной справки: «Потульный Анатолий Васильевич, 1936 г.р., уроженец села Ухта Карельской АССР, с февраля 1973 г. командир корабля БПК-500 “Сторожевой”, капитан 2-го ранга. Вечером 8 ноября был обманным путем “заманен” Саблиным в помещение 2-го поста, где был изолирован. Предпринял несколько попыток освободиться (пытался вскрыть и “отжать” люки), но они не увенчались успехом, т.к. люк 2-го поста находился под охраной матроса Шейна. Попытка старшины 1-й статьи Копылова и матроса Набиева освободить капитана не удалась. Примерно в 10.30 9 ноября был освобожден матросом Лыковым и другими. Поднялся на палубу и оттуда проследовал в арсенал, где получил пистолет. Поднявшись на мостик, обнаружил там рулевого и Саблина, которому выстрелил в ноги. После чего Саблин был взят под арест, а командование кораблем было вновь принято Потульным».
Вспоминает адмирал Валентин Егорович Селиванов: «Уже после всех событий я спрашивал Потульного:
— Толя, чего же ты его ранил, палил бы сразу в лоб, чтобы наверняка.
Он отвечает:
— Знаешь, я не смог, ведь все-таки он мой замполит!
Даже в столь непростых обстоятельствах Потульный проявил себя достойно.
Что касается Потульного, то никаким “графом”, как его пытается представить нынешняя пресса, он не был. Анатолий был ленинградцем из обычной рабочей семьи. Мы с ребятами бывали у него в гостях. Жили они бедно, но его мама всегда угощала нас жареной картошкой с огурцами, а иногда и котлетой. Все, что сейчас наговаривают о неких барских замашках Потульного — откровенная ложь. И человек, и командир он был отличный. После проведенного расследования Потульного разжаловали на одну степень до капитана 3-го ранга и отправили служить заместителем начальника какой-то береговой базы в Таллин. Через год-два за отличную службу он был восстановлен в звании. Потом назначен на вышестоящую должность и стал капитаном 1-го ранга, но служил в дальнейшем уже только на берегу. После выхода на пенсию жил в Ленинграде. Года два назад наши однокашники сообщили мне, что Анатолий умер. Думаю, то, что он пережил на “Сторожевом”, не прошло бесследно и ускорило уход из жизни Потульного».
Командир 128-й бригады кораблей Юрий Можаров был снят с должности и переведен на Север. Спустя некоторое время он стал начальником ПВО Северного флота и контр-адмиралом. Начальника политотдела дивизии Медведева тоже сняли с должности и перевели служить в одно из ленинградских военно-морских училищ.
Был уволен в запас командир бригады пограничных катеров, капитан 1-го ранга А.С. Нейперт, получивший приказ командующего Прибалтийским пограничным округом генерал-лейтенанта К. Секретарева немедленно открыть огонь на поражение и уничтожить корабль, но якобы затянувший с его выполнением. Если верить документам, то никакой задержки в открытии огня у пограничников не было. Им действительно дали команду на применение оружия, но потом тут же отменили. Возможно, Нейперта просто вскоре уволили по выслуге лет, а «оппозиционером» его сделали опять же досужие журналисты. Это было весьма заманчиво, т.к. Нейперт по национальности был латышом, ну а обиженный советской властью латыш, пусть даже и с погонами капитана 1-го ранга КГБ, лишний повод для недовольства властью.
В отношении еще 6 офицеров и 11 мичманов «Сторожевого» были возбуждены уголовные дела, однако они были оправданы, хотя все были подвергнуты взысканиям по служебной и партийной линиям.
Вспоминает вице-адмирал А.И. Корниенко: «После длительного расследования освободили всех офицеров и мичманов. Многих из них разжаловали, других назначили с понижением. Большинство уволили в запас. Матросов и старшин демобилизовали... Всем уволенным офицерам предоставили жилье, жене Саблина в Калининграде выделили квартиру, одно время она работала официанткой в ресторане “Москва”. Сын Саблина поступил в высшее военно-морское училище».
Относительно жены я ничего сказать не могу, но что касается сына, то в журналистских очерках писалось, что он стал биологом.
Как бы то ни было, но советская власть не чинила ему никаких препятствий в получении высшего образования и дальнейшей карьере.
Впрочем, «синдром “Сторожевого”» еще много лет отравлял жизнь флотских офицеров — и строевых, и политработников. Отныне большие начальники и особисты относились ко всем остальным с повышенным подозрением, считая, что лучше лишний раз перестраховаться.
Досталось на орехи и летчикам. Едва операция по перехвату «Сторожевого» была закончена, авиационные начальники начали «разбор полетов» в переносном и прямом смысле.
