– Например, вот это, – и Альбертян достал из хозяйственной сумки кисть, забытую злоумышленниками у памятника Ленину. – Вам она знакома?
– Да, у нас есть такие, – кивнул головой молодой человек.
– Можно на них посмотреть?
– Они там, в ящике, – и Вардан прошел к противоположной стене, где стоял упомянутый ящик.
В нем действительно в навал лежали кисти.
– Сколько их здесь? – спросил Альбертян.
– Я не знаю, – пожал плечами молодой человек.
– Как же так, вы же их покупали чуть меньше месяца назад в хозяйственном магазине на улице Московяна.
– Я не помню, сколько я их покупал.
– Зато это хорошо помнит продавщица – вы приобрели ровно двадцать кистей. Давайте считать, сколько их сейчас в ящике.
И следователь стал доставать кисти по одной и складывать их на соседний подоконник. Их оказалось девятнадцать. И на каждой был проставлен номер – тот самый, 15-й.
– Итак, мы имеем в наличие девятнадцать кистей, – сообщил Альбертян. – А двадцатую вы оставили сегодня ночью возле памятника Ленину, когда рисовали вождю восьмерку на спине.
– Я ничего не рисовал.
– Но это же ваша кисть! – и Альбертян сунул под нос сыну скульптора вещдок, найденный возле памятника. – Вот и номер на ней тот же – 15-й.
– Может, ее у нас украли, откуда я знаю, – продолжал отрицать свою вину Вардан. – У нас здесь многие бывают – кто-то мог прихватить.
– Хорошая версия, – согласился с этим доводом следователь. – Но вы признаете, что кисть из вашей коллекции?
– Ну, допустим, признаю, – после небольшой паузы выдавил из себя Вардан.
– В таком случае, вы должны признать своей и эту вещь, – следователь извлек из той же хозяйственной сумки пластиковое ведерко.
При виде этого предмета по лицу сына скульптора вновь пошли красные пятна, а на лбу проступили крупные бисерины пота. Было видно, что он в явном замешательстве и мучительно пытается сообразить, какую тактику поведения ему избрать теперь. Заметив это, Альбертян решил не дать ему возможности собраться с мыслями.
– Это ведерко вы тоже купили в том же магазине на улице Московяна. Ведерок было десять, а в этой мастерской их до моего прихода должно было быть девять. Будем снова считать или вы, наконец, признаетесь в том, что именно вы были ночью у памятника Ленину.
– Ведерко тоже украли, – выпалил сын скульптора, облизывая пересохшие от волнения губы.
– Хорошо, а где ваша куртка? – спросил неожиданно Альбертян.
– Какая куртка?
– Та, в которой вы выходите на улицу.
– Вон она на вешалке, – и Вардан кивнул головой в сторону окна.
Там действительно стояла вешалка с одеждой. Подойдя к ней, следователь снял с нее куртку и обнаружил отсутствие на ней одной пуговицы – самой последней снизу.
– Где пуговицу потеряли? – вновь обратил свой взор Альбертян на сына скульптора.
– Не помню, давно это было.
Тогда следователь достал из кармана своей куртки утерянную пуговицу и приложил ее к куртке Вардана – она была идентична всем остальным пуговицам.
– Догадываетесь, где я ее нашел? – спросил следователь. – Правильно, под левым ботинком вождя мирового пролетариата товарища Ленина. Вы потеряли ее ночью, когда залезли на памятник. Теперь осталось выяснить только одно: вы один там были или с кем-то.
– Один, – не раздумывая ни секунды, ответил Вардан.
Он понял, что играть и дальше в несознанку с этим матерым следователем бессмысленно. Но он решил не выдавать своего приятеля и взять всю вину на себя.
– Опять врете – одному это сделать не под силу. Надо ведь поднять наверх не только лестницу, но и ведерко с краской. Кстати, не эта ли лестница лежит сейчас под окном? – и Альбертян указал рукой на разобранную на две части металлическую лестницу под подоконником.
– Я был там один, – продолжал стоять на своем Вардан.
В это время с улицы кто-то позвонил в дверной звонок. Стоявший ближе всего к двери Альбертян сделал несколько шагов и щелкнул замком. На пороге он увидел симпатичного молодого человека – это был Ашот Гюзалян.
– Добрый день, юноша – заходите, – произнес Альбертян и жестом пригласил гостя войти.
– Беги, это следак! – закричал что есть мочи Вардан и кинул в следователя ведерко с глиной.
Но Альбертян оказался начеку. Он ловко увернулся от летящего в него предмета, при этом успел схватить за ветровку Ашота, который уже собирался дать деру.
– Стоять! – закричал следователь, да так зычно, что в мастерской задрожали стены и стоявшие здесь же скульптуры.
И молодые люди замерли на тех местах, где они находились. Следователь закрыл дверь на замок и заставил молодых людей сесть на стулья, которые стояли у вешалки.
– Значит, так, ребята, слушайте меня внимательно, – обратился Альбертян к приятелям. – То, что вы любите наш славный «Арарат», да так сильно, что не побоялись ночью залезть на памятник Ленину, делает вам честь. Говорю вам это от чистого сердца, поскольку сам являюсь болельщиком этой команды. Но вы не учли одного – что вашу акцию приравняют к политической диверсии. А это уже не шуточки. За это одним порицанием не отделаешься – тут дело покруче будет. Вас исключат из комсомола, выгонят из ваших училищ, а потом посадят лет этак на пять. Но я пришел сюда вовсе не для того, чтобы помочь упечь вас за решетку. Я хочу вам помочь. Я доходчиво объясняю?
Оба приятеля почти одновременно кивнули головами в знак того, что они поняли смысл услышанного.
– Поэтому четко отвечайте на мои вопросы. Кто задумал эту акцию?
– Я, – честно признался Ашот.
– А как тебя зовут?
– Ашот Гюзалян.
– Ты случайно не сын того Гюзаляна, который руководит обувной фабрикой?
Молодой человек кивнул головой.
– Кто-нибудь знает о том, что вы наделали?
– Никто, – ответил Ашот.
– Это хорошо, – не скрывая своего удовлетворения, произнес следователь. – Но будет еще лучше, если вы и дальше будете держать язык за зубами. От того, насколько хорошо это получится, зависит ваша будущая свобода. Понимаете это?
– Понимаем, – подал голос Вардан. – Но почему вы не собираетесь нас арестовать – ведь вы же следователь КГБ?
– А там что, не люди работают? – удивился Альбертян. – Жалко мне вас, поскольку у меня у самого сын почти ваш ровесник – в десятый класс ходит. И тоже болеет за «Арарат». Он не поймет своего отца, если узнает, что тот упек за решетку ребят, которые нарисовали на спине у Ленина восьмерку Левона Иштояна. Поэтому сделаем так. Вы продолжаете жить, как жили до этого. При этом свои языки держите на замке. А я в это время постараюсь сделать так, чтобы вас миновала участь стать зэками. Все уяснили?
По тому, как посмотрели на него оба приятеля, Альбертян увидел, что молодые люди поняли его даже лучше, чем он мог рассчитывать.
