Да, Руслану Имрановичу действительно многое было дано: экономист, с правовым образованием, человек, владеющий пером… В общем, талантливый, яркий человек. Но не выдержавший испытания властью. И в какой-то момент, я думаю, он просто сказал себе: а почему Ельцин? Нет. И я могу. Появились не только мощный аппарат и огромное влияние на Верховный Совет. Появилась любовь к атрибутам власти: личная охрана. Квартира. Сначала ему предлагали бывшую квартиру Горбачева, потом — квартиру Брежнева на улице Щусева. И он выбрал ее (Ельцин въезжать в нее отказался. — Б. М.).
Однажды он сказал, когда шла дискуссия в Президиуме по поводу какого-то письма Ельцина: “Если не можешь отрубить руку, поцелуй ее”. Народная мудрость. Вот эту фразу я запомнил».
В начале 1992 года Хасбулатов впервые «пробует голос».
Для этого у него есть все основания. По Конституции РСФСР съезд является главной легитимной силой в новом государстве. Именно благодаря поправке к конституции появился в России институт президентства. Но кто мешает принять другую поправку? И институт президентства в России просто исчезнет. А кто тогда будет первым человеком в России? Он, Председатель Верховного Совета. По конституции съезд имеет громадные, ничем не ограниченные полномочия. На месте Хасбулатова мог оказаться и другой человек. Но боюсь, он поступал бы точно так же. Сама ситуация власти, огромной власти, диктует здесь логику поступков.
Что касается правительства, то тут все еще проще.
Именно съезд утверждает премьер-министра. Съезд может отменить любое постановление президента и правительства. Почему так? Конституция, по которой жила Россия, была советской. В новых условиях она не работала вообще. Поправки к конституции нужны были постоянно. Чтобы избрать генерального прокурора России — требовались поправки. Чтобы избрать главу Центрального банка — тоже. И так далее.
Правда, съезд в конце 1991 года пошел на некоторые уступки Ельцину. Его указы на этот «чрезвычайный» период имеют силу законов. Но и на них при желании можно наложить вето. Двумя третями. А можно принять поправку, и тогда уже отменять ельцинские указы можно будет простым большинством. Поправка к конституции — это простой и мощный инструмент, введенной в действие самим Ельциным в 1990 году. С помощью поправки можно вообще всё!
Но самое главное — Ельцин не имеет право распустить съезд. А съезд имеет право отправить президента в отставку.
Все это было известно и раньше. Но раньше, когда Ельцин и Хасбулатов выступали тандемом, проблема была в том, как заставить, как уговорить съезд пойти на те или иные решения.
Теперь же, когда мосты окончательно разведены, Ельцин будет вынужден просить съезд. По любому поводу. Просит ли он оставить Гайдара, ввести стабилизационный период, просит ли о тех или иных законах, о ключевых фигурах, предлагает какой-либо торг, сделку — у него всегда слабая позиция. По конституции хозяин положения — только съезд.
Накопившись в критическую массу, обиды Хасбулатова претворяются в строгий и цельный план, где каждое слово, каждая шутка, каждый пассаж, пущенный им с трибуны, — часть целой системы, в результате которой все общество понимает: и президент, и правительство целиком в его руках.
Начиная с 1992 года спикер резко разворачивает руль, которым он манипулирует Верховным Советом — если раньше вяло сдерживал критику Ельцина и правительства, то теперь все больше и больше провоцирует ее, разжигает ненависть, доводит ее до предела.
Налицо и другие шаги председателя, которые заставляют Кремль глубоко задуматься. Полк охраны Верховного Совета РФ становится серьезно вооруженным и многочисленным подразделением. Хасбулатов перетягивает на свою сторону вице-президента Руцкого и лоббистов из «Гражданского союза», третью силу. С помощью депутатов укрепляет свои позиции в регионах, ведет там активную «разъяснительную политику», перетягивает субъектов Федерации на свою сторону. Явно готовится к атаке.
Но все это пока не очень заметно.
Развязка наступает в декабре, на Седьмом съезде народных депутатов.
Еще несколько слов о самом съезде.
Российские депутаты в том 1992 году становятся новым политическим классом, новой влиятельной элитой.
В советское время депутаты Верховного Совета СССР, представлявшие свои регионы, не жили и не работали в Москве. Представители «молчаливого большинства» — политическая декорация, послушно голосующая несколько раз в год за законы и постановления, разработанные в ЦК КПСС, министерствах и ведомствах. У них, по сути дела, нет реального права голоса, их речи, зачитанные по бумажке на заседаниях, лишь элемент этой декорации. Максимум, что они могут, — попросить «соседа по парте», министра или члена ЦК, о каких-либо послаблениях, льготах, дополнительном финансировании своего региона.
Все меняется с наступлением новой эры. Российские депутаты работают на профессиональной основе. Они — первые парламентарии независимой России. Члены Верховного Совета — все эти бывшие директора заводов, институтские и школьные преподаватели, секретари обкомов и исполкомов, провинциальные начальники различных рангов — внезапно становятся элитой государства! Ездят на машинах с правительственными номерами, получают ключи от казенных квартир, ходят на заседания в отглаженных костюмах и, главное, конечно, решают судьбы родины.
По результатам соцопросов 1992 года этот новый «политический класс» пользуется среди населения гораздо худшей репутацией, чем само правительство, проводящее «грабительские реформы». Эти раздувшиеся от важности мелкие «шишки» раздражают народ куда больше, чем непонятная теория Гайдара. Тот хотя бы «знает, что делает» (может, делает не то, но это уже другой вопрос), депутаты — явно не знают ничего.
Они, как правило, никому не известны, ничем не прославились в своей жизни, кроме бесконечных голосований. У них совершенно не запоминающиеся лица и фамилии (в отличие от депутатов горбачевского съезда), но они и есть главный, решающий орган власти в стране.
Именно цифры социологических опросов позволяют Ельцину до поры до времени спокойно относиться к осторожному, тихому наступлению Хасбулатова. Все эти депутаты — фигуры, мягко говоря, в народе непопулярные.
Но с другой стороны, эти депутаты медленно, но верно перетягивают канат на свою сторону. Их много, и каждый имеет право выступить по телевизору, каждый может инициировать законодательную инициативу, каждый пытается урвать свой кусок влияния, каждый лоббирует своих людей. Эта серая, вязкая политическая масса начинает в конце концов беспокоить Ельцина. А масса постепенно структурируется и становится взрывоопасной.
