была подготовлена исключительно социал-демократическим комитетом и прошла с большим для него успехом. Вторая же благодаря агитаторам сопровождалась разброской прокламаций и стрельбой в воздух.
В первых демонстрациях активно действовали лишь небольшие группы «организованных», массовый же характер им придавала собиравшаяся посмотреть на них падкая до всяких зрелищ публика. По их новизне они заставали врасплох администрацию и проходили, в смысле продолжительного хождения демонстрантов с флагами по городам, довольно успешно, но позднейшие оканчивались для участников плачевно. Предупредительные меры жандармских властей и быстрые действия наружной полиции при попытках поднятия флагов с революционными девизами обращали обычно демонстрантов в бегство с потерями галош, шляп, палок и прочих предметов обихода, что свело в конце концов демонстрации на степень веселых выступлений и схваток с городовыми. Однако были и такие, которые проходили при полном революционном подъеме, но успех обуславливался обычно не столько силой социал-демократов, сколько нераспорядительностью местных властей.
Но если фактические демонстрации в большинстве случаев и протекали для лиц, принимавших в них участие, довольно печально, то все-таки они имели весьма нежелательную для правительства сторону. Демонстрации наглядно показывали населению существование революционных организаций и наличие противоправительственного движения, выливавшегося даже в открытый публичный протест против существующего государственного строя.
Скопления на улицах больших полицейских нарядов, приготовления войсковых частей и весьма продолжительные дежурства их «на случай возможных беспорядков», увеличивали и без того баснословные рассказы о планах революционеров и о том, что подготавливают рабочие. Все это, с одной стороны, создавало тревогу мирного населения, с другой – повышало настроение политиканствующей части общества, а самих рабочих и членов революционных организаций делало героями дня, давало им право на преувеличенное о себе и своих силах мнение и окрыляло их надеждами на скорый и успешный конец борьбы их с буржуазией и правительством.
В сознании социал-демократов создавалось убеждение о возможности открытой борьбы с правительством, полицией и войсками, зарождалась мысль о вооруженном восстании.
В эти же годы социал-демократы начали работу в деревне. Стали появляться прокламации для крестьян; началась в некоторых местах Новгородской, Московской, Самарской, Саратовской и других губерний устная пропаганда. На Кавказе Кавказский союз повел систематическую среди крестьян агитацию, чем особенно занимались комитеты Гурийский и Мингрело-Имеретинский, работавшие специально в деревне. Работа в крестьянстве требовала соответствующей литературы, и первым опытом в этом направлении явилась брошюра Ленина «К деревенской бедноте».
Начала также партия и работу среди военных и среди учащихся средних учебных заведений.
Агитация в армии началась с 1901 года и велась путем прокламаций к офицерам и солдатам, и результатом ее можно считать возникновение в декабре 1902 года Офицерской военно-революционной организации, тесно примыкавшей к партии, но в состав ее не входившей. При некоторых комитетах, преимущественно на юге, началась и устная пропаганда в солдатских кружках, каковая работа особенно успешно велась среди матросов Черноморского флота.
Среди учащихся старших классов средних учебных заведений социал-демократы стали организовывать как бы подготовительные кружки будущих пропагандистов и агитаторов и имели в этом значительный успех.
При всех перечисленных видах работы социал-демократам была необходима подходящая литература, особенно агитационного характера, а потому на изготовление и распространение ее местными комитетами было обращено самое серьезное внимание. По отчетам «Искры», количество выпущенных в то время прокламаций было таково:
Правда, весьма большой процент этой литературы не доходил по назначению, так как изымался разными путями из обращения розыскными органами; весьма вероятно также, что и самые цифры приведенного отчета преувеличены некоторыми местными комитетами, но все-таки по ним можно судить, сколь интенсивно работали в этой области социал-демократические организации.
Агитационные листки с прекращением «кружковщины» оставались в руках социал-демократов едва ли не главным средством воздействия на рабочих. Устная агитация была сопряжена с боWльшими опасностями для исполнителей, чем разброска и рассылка прокламаций, так как агитаторы-ораторы скорее попадали в руки властей, чем распространители прокламаций.
В зависимости от нового вида партийной работы изменился и сам тип местных организаций. Под руководством существовавших по большим городам комитетов, состоявших обычно из 5–7 интеллигентов, имевших зачастую в своем распоряжении типографию, стали образовываться из молодых рабочих кружки агитаторов, на обязанности которых и лежало распространение прокламаций и подстрекательство рабочих на политические выступления.
Для руководства работой этих агитаторских группок комитеты выделяли своих уполномоченных организаторов и ответственных организаторов.
Сами группы эти по важности работы, которой они были заняты, не могли быть многочисленными, но должны были включать в себя, в интересах успеха своего дела, людей смелых, оборотистых и конспиративных. Силой обстоятельств партия, как организация, на местах сужалась в своем численном составе, делалась все более замкнутой, конспиративной. Сами комитеты, состоявшие из чистых искровцев или из лиц искровского направления, старались внедрять в среду работников эти принципы, в чем их поддерживали разъезжавшие агенты «Искры» согласно руководящим указаниям центра.
Таким образом, в смысле организационном партия все более приобретала характер не массовой, а заговорщицкой организации, построенной на началах сильного централизма.
Это как нельзя более сходилось с теми принципами организационного строительства, которые проводила «Искра» и которые были систематизированы Лениным в вышедших в 1902 году его брошюрах «Что делать?» и «Письмо к товарищу о наших организационных задачах» [27].
Первая из этих брошюр как идеал крепкой, революционной, построенной на принципе централизма организации выставляла «Народную волю», вторая же дала подробно разработанный, основанный на тех же принципах план строительства местной организации.
В указанные годы начали революционную работу в партии сделавшиеся впоследствии большевиками Бухарин, Валлах-Литвинов, Луначарский, Александр Малиновский, Урицкий, Свердлов и Лурье-Ларин.
БУХАРИН Николай Иванович, носивший революционный псевдоним Николай, сын надворного советника, православный, родился в 1888 году.
Учился в Московском университете. Революционную работу начал в Москве, где в 1911 году был арестован как член местного комитета и организатор одного из городских районов; был выслан под надзор полиции в Архангельскую губернию, откуда скрылся и поехал за границу, где вошел во фракцию большевиков.
ЛУРЬЕ Михаил Соломонович, по псевдонимам Юрий Ларин, Ларин и Юрьев, начал революционную работу в Екатеринославе, где в 1903 году был арестован и после освобождения из-под стражи отдан под надзор полиции. В июле 1904 года Лурье был арестован во время групповых арестов Петербургского комитета партии, назвался вымышленным именем, предъявив подложный паспорт на имя Гольдберга, был привлечен к дознанию и отдан под надзор полиции.
ВАЛЛАХ Меер Генох Моисеевич, известный более под фамилией Литвинов, носивший также революционный псевдоним Максимович и называвшийся одно время Финкельштейном и Графом, происходит из мещан города Белостока, еврей, родился в 1876 году.
В 1901
