Морозовы-старшие регулярно давали «великосветские балы важным лицам московским». А один-два раза в год, по праздникам, устраивали танцевальные вечера специально для молодежи. Один из этих вечеров обязательно приходился на Святки. Вечер, устроенный в 1877 году на третий день после Рождества, был костюмированным: участники оделись в национальные костюмы разных стран. Танцевали кадриль, вальс, котильон. По-видимому, танцы проходили в одной из парадных зал морозовского особняка — в «…комнате, все стены и потолок которой были отделаны зеркалами».[56] Гостей окружала пышная и вполне светская обстановка.
В летнее время купечество переезжало из шумной, пыльной Москвы на дачи, где проводило много времени. Вместе с родителями туда отправлялись и гимназисты, у которых наступали каникулы. Там они продолжали вести тот же светский образ жизни: общаться, ездить на лошадях, играть в различные игры: «в билетики, т. е. писали мужские и женские имена, что они делают, где находятся», в карты и т. п. Одной из любимых карточных игр была игра в фофаны. «По вечерам мы гуляли в саду, когда же нас требовали в комнаты, то при первой же возможности уходили в угольную и там устраивали превеселые игры в фофаны. Причем тот, кто оставался фофаном, должен был надевать белый чепчик Мар[ии] Фед[оровны], где-то отысканный с этой целью Саввой. К Танюшке он необыкновенно как шел, а потому все старания игроков были направлены к тому, чтобы она оставалась как можно чаще».
Но, помимо уже упомянутых, были и совершенно иные способы заполнения досуга.
Несмотря на отсутствие систематического образования, Тимофей Саввич постоянно тянулся к миру высокой культуры. По идее, будучи одним из выборных Рогожской старообрядческой общины, он должен был чураться всего того, что шло вразрез с азами старой веры, в том числе масштабных заимствований западного опыта. Враждебное отношение к чужой, секуляризированной культуре для староверов было естественным: не зря царя-«западника» Петра I в старообрядческой среде прозвали антихристом, а к театрам относились не иначе как к «бесовскому скаканию и плясанию». Однако на деле выходило наоборот: Т. С. Морозов не только способствовал образованию юношества, отправляя за границу наиболее способных учеников, но и сам старался приобщиться к лучшим достижениям европейской художественной и научной мысли.
Отец Саввы Тимофеевича поддался соблазну блестящей западной культуры, для него стало естественным сочетать приверженность вере отцов с посещением и даже организацией светских культурных мероприятий. Такая двойственность встречала неоднозначные отзывы среди его современников. О Т. С. Морозове с осуждением писали: «Тимофей Саввич Морозов, прозванный «англичанином», ездит постоянно за границу, обращается в клубах и театрах, и в то же время с темною массою верует в догмы, которые бессмыслием своим и тупостью поражают всякого мыслящего человека». Далее автор задавался вопросом: не является ли подобное двойственное поведение «Игрой в религиозное чувство народа», нужной для работы на ткацких фабриках в селе Зуеве»? Думается, это не так. Тимофей Саввич был совершенно искренне привязан к вере предков — и в то же время не мог устоять перед прелестями блестящего мира европейской культуры. Он старался приобщить к этому миру и своих отпрысков.
Так, в 1860-х годах купцы стали, по выражению В. П. Зилоти, «с образовательной целью» прививать детям любовь к театру. Из воспоминаний той же М. А. Крестовниковой известно, что уже к 1876 году юные Морозовы являлись заядлыми театралами. Купеческая дочь, говоря о первом морозовском «вторнике», на который она попала, пишет: «К концу ужина в столовую входят два гимназиста. Они обходят, здороваясь, весь стол и нас между прочим. «Ну что, Савва и Сережа, хорошо было?» — спрашивают некоторые. «Ах да, замечательно, честное слово, Ленский замечательно играет!» — отвечал один из них. «Кто это?» — спросила я у своего кавалера. «А это сыновья Тимофей Саввича: Савва и Сергей. Они ездили смотреть «Горе от ума» с Ленским». А. П. Ленский — выдающийся актер и театральный деятель последней четверти XIX — начала XX века; смотреть спектакли с его участием, ставившиеся в Малом театре, съезжалась вся культурная Москва. В пьесе «Горе от ума» (постановка 1876 года) Ленский играл роль Чацкого. По-видимому, ценителем актерского мастерства оказался Савва Морозов — он был более активен, чем брат, и не стеснялся высказывать вслух собственные суждения. В тот момент ему было всего 14 лет.
Посещение театра являлось для Морозовых естественной частью жизни. Смотреть представления ходили не только мальчики, но и оба родителя. Так, когда Григорий Крестовников тяжело заболел, его сестры всерьез опасались за жизнь брата. В этот период, пишет Мария Александровна, «Мария Фед[оровна] часто присылала за нами и увозила с собой в театр или просто к себе, вообще заботилась о нас очень».
В последней трети XIX столетия увлечение театром среди купечества стало повальным. Все сколько-нибудь видные коммерсанты были абонированы в крупнейших московских театрах, некоторые ценители специально ездили в Петербург, чтобы присутствовать на выдающихся постановках. Постепенно, к концу 1870-х годов, страсть к театру из пассивной превращалась в активную. Молодые купцы пришли к мысли: мало смотреть на постановку, надо в ней участвовать! Первые театры в купеческих домах появились в 1850-х годах. Так, тринадцатилетняя Варвара Алексеевна Хлудова (в замужестве Морозова, известная меценатка) упоминала в своем дневнике от 10 сентября 1861 года о театре чаеторговца Сергея Васильевича Перлова. Купец привез в дом Хлудовых декарации для спектакля.[57] Затем задело взялись члены Абрамцевского кружка: Савва Иванович Мамонтов, его супруга Елизавета Григорьевна, а также художники из их ближайшего окружения: И. Е. Репин, В. Д. Поленов, В. М. Васнецов, И. И. Левитан, К. А. Коровин, М. А. Врубель, В. И. Суриков и многие другие. Их совместными усилиями в московском доме Мамонтовых, а также в имении Абрамцево начали ставиться рождественские любительские спектакли. Эти спектакли выросли из воскресных «чтений» и «живых картин», в которых участвовали художники и члены семейства — от мала до велика. Впоследствии на основе этих спектаклей появится мамонтовская опера: сперва — итальянская, затем — частная русская, ставшая крупным культурным явлением 1880–1890-х годов. Ее главным принципом будет реализм в декорациях и костюмах — в противоположность грубой условности постановок Императорских театров. Русская опера С. И. Мамонтова окажет колоссальное воздействие на театральную жизнь, в том числе — на будущий МХТ.
