Такой враждебный настрой по отношению к Англии и Америке уравновешивался официальными выражениями веры в будущее «большого альянса». Выступая с речью в честь 28-й годовщины Октябрьской революции 6 ноября, Молотов подчеркнул, что, хотя неудачное завершение совещания СМИД и вызывает беспокойство, в прошлом в коалиции Англии, Америки и Советского Союза тоже были разногласия, но их удалось преодолеть27. Сам Сталин сказал в беседе с Гомулкой, что вскоре будет подписано советско-американское соглашение, а когда в конце ноября Бирнс предложил устроить трехстороннее совещание, чтобы уладить проблемы, возникшие на конференции СМИД, глава СССР с готовностью согласился. Из этого события Сталин сделал вывод, что его твердая тактика ведения переговоров принесла свои плоды. 9 сентября он обратился к своему ближайшему окружению в письме, в котором анализировал события во внешней политике, произошедшие после конференции СМИД. Он писал, что стойкость помогла одержать победу в вопросе участия Франции и Китая в трехстороннем обсуждении вопросов, которые их не касались. Подобная политика принесла результаты и на Балканах, как показывал успех коммунистов на отсроченных выборах в Болгарии и в Югославии, где выборы прошли в ноябре 1945 г. Имея дело с англичанами и американцами, делал вывод Сталин, нельзя было поддаваться запугиваниям, в дальнейших переговорах с ними ведущей должна стать политика стойкости и выдержки28. Следует, однако, отметить, что Сталин не всегда проявлял в переговорах с Западом ту настойчивость, которой он требовал от своих подчиненных. Так, в конце октября Гарриман приехал на встречу со Сталиным в его резиденцию на Черном море, и Сталин проявлял достаточную гибкость во время дискуссий с послом – как по японскому вопросу, так и в отношении процедурных противоречий на конференции СМИД29.
Такую же позицию занял Сталин и когда Бевин и Бирнс прибыли в Москву на совещание министров иностранных дел. Конференция проходила с 16 по 26 декабря в особняке на Спиридоновке, где обычно проводились подобные встречи в Москве. Несмотря на все назидания Сталина своим товарищам о преимуществах жесткой тактики переговоров, совещание прошло очень конструктивно и стало прорывом в дискуссиях СССР с Западом по вопросам послевоенного устройства. В самом деле, Советский Союз рассматривал совещание как возможность вернуться к временам «Большой тройки» и был готов идти на компромисс по ряду вопросов. В вопросе ограничения участия Франции и Китая в заседаниях СМИД советская сторона добилась своего, но в обмен на это согласилась провести расширенную мирную конференцию для обсуждения проектов мирных соглашений с второстепенными странами «Оси». Тупиковая ситуация с Болгарией и Румынией была разрешена: было достигнуто соглашение расширить состав обоих правительств за счет включения представителей оппозиции. Требования СССР в отношении Японии были удовлетворены путем отмены союзнической Дальневосточной консультативной комиссии и создания вместо нее Дальневосточной комиссии и Союзного совета для Японии, хотя режим оккупации этой страны по-прежнему оставался под контролем Америки30. Участие Сталина в совещании ограничилось тем, что он председательствовал за торжественным ужином и по два раза встретился с Бевином и Бирнсом. Бирнс вскоре после этого вспоминал, что «беседа с генералиссимусом [за обедом] в тот вечер, как и два предыдущих разговора, характеризовалась обнадеживающим сочетанием прямодушия и любезности»31. На встрече со Сталиным 24 декабря Бирнс, воспользовавшись случаем, упомянул предложенный им пакт о разоружении Германии. Сталин ответил, что такой пакт может быть подписан, но нужно будет подобное соглашение и по отношению к Японии32. На встрече с Бевином в тот же день Сталин очень хотел обсудить вопрос опеки СССР над Триполитанией и посетовал, что если бы СМИД согласился удовлетворить его требование, «Великобритания ничего бы не потеряла, потому что у нее уже много баз по всему миру, даже больше чем у Соединенных Штатов. Разве нельзя принять во внимание интересы советского правительства?». Чуть позже во время этой же беседы Сталин сказал, что «насколько ему это видится, у Соединенного Королевства имеется Индия и все владения в Индийском океане; у Соединенных Штатов есть Китай и Япония, а у Советов – ничего»33.
В письме Трумэну от 23 декабря Сталин выразил удовлетворение ходом совещания и оптимизм по поводу будущих отношений с Соединенными Штатами34. Своим союзникам-коммунистам в Болгарии и Румынии Сталин повторял, что он идет на очень небольшие уступки и что подписанные на московском совещании соглашения – это возможность подорвать оппозицию. «Главное в том, чтобы разложить оппозицию, – говорил Сталин членам болгарской делегации в Москве 7 января. – Решения Московского совещания о Румынии и Болгарии уже начинают разлагать оппозицию в этих странах»35. С другой стороны, Советы все же старались осуществлять решения совещания по изменениям в болгарском и румынском правительствам таким образом, чтобы усыпить бдительность англичан и американцев36. Молотов дал совещанию следующую оценку: «Мы постарались достичь решений по ряду важных европейских и дальневосточных вопросов и поддержать развитие сотрудничества трех стран, сложившегося во время войны»37.
На московском совещании Сталин и советская сторона сигнализировали о своем желании возобновить деятельность СМИД и обсудить условия европейского мирного договора в рамках «большого альянса». Что касается Молотова, его главной задачей в предстоящие месяцы должно было стать обсуждение условий мирных соглашений с Болгарией, Финляндией, Венгрией, Италией и Румынией. Переговоры шли медленно и однообразно, что, конечно, удручало наркома иностранных дел. СМИД был вновь созван в Париже, где за три недели в апреле-мае 1946 г. прошло 18 раундов переговоров, а затем в июне-июле – еще 24 раунда. Чуть позже, в июле-октябре 1946 г., состоялась Парижская мирная конференция, на которой представители 21 государства, принимавшего участие в борьбе против стран «Оси» в Европе, встретились, чтобы обсудить проекты мирных соглашений, подготовленных СМИД. Как и следовало ожидать, достичь консенсуса на Парижской конференции не удалось; между коммунистическим блоком с СССР во главе и западным альянсом постоянно возникали серьезные разногласия. В ноябре-декабре 1946 г. пришлось организовать еще одну сессию СМИД в Нью-Йорке, чтобы обсудить нерешенные проблемы, и лишь в феврале 1947 г. были, наконец, подписаны мирные соглашения с Болгарией, Финляндией, Венгрией, Италией и Румынией38.
В соответствии с четкими указаниями Сталина, Молотов занял на переговорах жесткую позицию и отказывался идти на компромисс по любому из вопросов, имеющих критическое значение для интересов Советского Союза39. Постоянно возникали стычки по процедурным вопросам, так как Молотов настаивал, чтобы все резолюции принимались только единогласным решением «Большой тройки». Дебаты по многим вопросам были достаточно ожесточенными и сразу становились достоянием публики: СМИ активно освещали ход Парижской мирной конференции, тем самым еще больше усугубляя разногласия. По сути, одним из наиболее спорных моментов было подписание мирного соглашения с Италией – документа в три раза длиннее остальных договоров. Советская сторона требовала репараций, справедливого раздела трофеев и решения по территориальному спору вокруг Триеста в пользу Югославии. Молотов также продолжал настаивать на том, чтобы Советский Союз получил опеку над Триполитанией. Другим важным для Москвы вопросом был вывод англо-американских вооруженных сил из Италии. Это требование было одним из целого ряда протестов Советского Союза в 1945–1946 гг. против создания всемирной сети американских военных баз. В мае 1946 г. Молотов с горечью пожаловался Бирнсу: «В мире нет ни одного уголка, где не видно было бы США. У США есть воздушные базы везде: в Исландии, Греции, Италии, Турции, Китае, Индонезии и других местах, и еще больше воздушных и морских баз в Тихом океане. США держат войска в Исландии, несмотря на протесты исландского правительства, и так же в Китае, в то время как войска СССР выведены из Китая и со всех иностранных территорий. Это свидетельство настоящего экспансионизма и стремления определенных американских кругов к империалистской политике»40.
