Фонды, без сомнения, являются в некоторых отношениях учреждениями «статус-кво». Бесспорно, их руководители предпочитают избегать конфликтных ситуаций, хотя Мемориал Лауры Спелмэн Рокфеллер в 1924 году выработал двенадцать принципов, призванных ориентировать фонды в конфронтационных условиях, и они использовались всеми трастами Рокфеллера и многими другими фондами. В программах фонда можно найти много прорех, не были без недостатков, как показали Гарольд Дж. Ласки и Э.К. Линдеман, и попечители и сотрудники. Но учреждения Рокфеллера оправдывали себя с лихвой. Они брались за крайне необходимую работу в сферах, которых не касалось ни одно существующее учреждение, правительственное или частное. Они проторили пути во многих направлениях. Они разрабатывали проекты, которые реализовывали другие. Они внесли неоценимый вклад в здравоохранение, экономику, благосостояние и культуру неблагоустроенного мира.
И мало критиков, вне зависимости от того, насколько они недолюбливают принцип частного финансирования общественного благосостояния, отрицали, что благие дела Рокфеллера совершались сознательно. Оставляя в стороне спор о принципе, следует признать, что распределение личного состояния Рокфеллера осуществлялось великолепным образом. Рокфеллер всегда воспринимал свое богатство со смирением и никогда им не кичился. Он никогда не использовал его ради тщеславия или власти. Оценивая богатство объективно, он никогда не позволял личным пристрастиям возобладать над разумностью использования денег. Он тщательно обдумывал принципы, которые должны были руководить благотворительностью, но, передав деньги, считал, что они ему больше не принадлежат. В отличие от Карнеги он не назначал своих фаворитов управлять опекой. В отличие от Леланда Стэнфорда (губернатор Калифорнии, сенатор США, железнодорожный предприниматель, организовал в 1891 году университет, названный в честь сына, и завещал ему большие земельные угодья. – Ред.), Джонаса Кларка (сын фермера, ставший предпринимателем, но не получивший высшего образования и поэтому благоговевший перед наукой; в 1998 году основал небольшой нетрадиционный университет Кларка недалеко от Бостона. – Ред.) и других филантропов, он никогда не мешал людям, руководящим фондами. В отличие от Джеймса Б. Дьюка («табачный» миллиардер. – Ред.) он никогда не смешивал личные коммерческие интересы с благотворительными акциями. Его позиция была идеальной, она позволяла осуществлять его благотворительность на высочайшем уровне. Американцы, как уже упоминалось, испытывали в лучшем случае лишь малую толику благодарности Рокфеллеру за то, что он делился своим богатством. Это считается исторической случайностью. Но думающие граждане, как и следует, горячо благодарили его и сына за заботу, мудрость, полезность и человеколюбие, которыми сопровождались их благотворительные акции.
Они благодарили их за щедрость. В течение всей жизни Рокфеллер употребил на пользу общества 550 000 000 долларов, в то время как другие средства выделялись его сыном на продолжение благотворительной работы. Семейное состояние давно уже перестало быть одним из крупнейших в Америке. Хотя информация относительно его размеров не предается огласке, известно, что оно уменьшается. Согласно Гейтсу, Рокфеллер находил в благотворительной деятельности искреннее и глубокое удовлетворение. Ему доставляло удовольствие жертвовать и еще больше узнавать о результатах этих пожертвований. Он находил глубокое удовлетворение в сознании того, что совершает много благих дел: помогает лечить больных, повышать уровень жизни людей, раздвигать границы науки, обогащать человеческий разум.
Глава 17
Баланс деятельности
В целом продолжительный период отхода от дел Рокфеллера прошел безмятежно и счастливо. Ведя здоровый образ жизни, он не позволял себе перегружаться. Культивировал спокойствие и безмятежность, унаследованные от матери. Старался планировать свою жизнь так же, как когда-то планировал производство, а затем благотворительность. Неизбежные потери в старости – смерть госпожи Рокфеллер в 1915 году, кончина Флэглера в 1913 году, Уильяма Рокфеллера – в 1922 году и Гейтса – в 1929 году – он перенес с искренним горем, но сдержанно. Он был живым опровержением утверждения Катона: «Все желают дожить до старости, но ворчат, когда она наступает».
В начале века широко ходили разговоры, будто он жил в постоянном страхе нападения. В действительности Рокфеллер никогда не проявлял опасений подвергнуться насилию и часто приводил своих друзей в беспокойство постоянным пренебрежением такой возможностью. У него никогда не было телохранителей. Хотя в далеком прошлом Рокфеллер хранил револьвер в доме на Эвклид-авеню, он ни разу из него не выстрелил. В церквах Нью-Йорка и Кливленда привратники заботились о том, чтобы поместить того, кто вел себя неадекватно, там, где они могли его наблюдать. Других мер предосторожности не принималось. Предположение о том, что Рокфеллер жил в страхе, абсурдно.
Столь же абсурдны были рассказы о его несварении желудка. За исключением некоторого времени в начале 90-х годов XIX века, его желудок работал прекрасно. Если он питался хлебом и молоком, то только потому, что любил эту пищу. Он не потерял ни одного зуба. До конца жизни его зубы, как зрение и слух, были великолепны, а в свой последний год, в 98-летнем возрасте, он позволял себе разнообразное меню, включавшее разные виды дичи, рыбу, телятину и разные овощи. В интеллектуальном отношении он почти не проявлял признаков дряхлости. Память сохранялась в прекрасном состоянии. Он с прежним смаком рассказывал анекдоты и не терял интереса к событиям общественной жизни.
Рокфеллер никогда не был полным миллиардером. Вскоре после его смерти одна из инвентарных ведомостей его личного состояния на конец года показывала, что оно достигло 815 647 796,89 доллара. Вероятно, когда фондовый рынок достиг крайней степени активности перед рецессией 1913 года, оно составляло около 900 000 000 долларов. Как прежде он верил в постоянное расширение бизнеса, так теперь верил в постоянно растущую филантропию. Не должно быть ни остановки, ни перерыва в усилиях и проектах, пока не израсходована большая часть богатства.
Инвестирование личного состояния проводилось весьма продуманно. Рокфеллер организовал малую группу, которая управляла состоянием под его руководством, как отчасти управляются сегодня лучшие инвестиционные трасты. Исполнительские расходы никогда не были так велики, как расходы инвестиционных трастов подобной величины, и результаты их деятельности вполне сравнимы с результатами деятельности этих учреждений. Большая часть состояния Рокфеллера хранилась в ценных бумагах «Стандард ойл». Часть, особенно после выпуска займа Либерти, – в облигациях США. Другую небольшую часть Рокфеллер хранил в наличности и ликвидных облигациях Уолл-стрит. Он использовал ее для обеспечения инвестиционных возможностей, когда фондовый рынок был малоактивен, и для поддержки финансовых учреждений в случае национального кризиса. Остаток его активов помещался в виде самых разнообразных инвестиций. Для доминирования в какой-либо инвестиционной сфере никаких попыток не предпринималось.
