Рокфеллер никогда не был полным миллиардером. Вскоре после его смерти одна из инвентарных ведомостей его личного состояния на конец года показывала, что оно достигло 815 647 796,89 доллара. Вероятно, когда фондовый рынок достиг крайней степени активности перед рецессией 1913 года, оно составляло около 900 000 000 долларов. Как прежде он верил в постоянное расширение бизнеса, так теперь верил в постоянно растущую филантропию. Не должно быть ни остановки, ни перерыва в усилиях и проектах, пока не израсходована большая часть богатства.
Инвестирование личного состояния проводилось весьма продуманно. Рокфеллер организовал малую группу, которая управляла состоянием под его руководством, как отчасти управляются сегодня лучшие инвестиционные трасты. Исполнительские расходы никогда не были так велики, как расходы инвестиционных трастов подобной величины, и результаты их деятельности вполне сравнимы с результатами деятельности этих учреждений. Большая часть состояния Рокфеллера хранилась в ценных бумагах «Стандард ойл». Часть, особенно после выпуска займа Либерти, – в облигациях США. Другую небольшую часть Рокфеллер хранил в наличности и ликвидных облигациях Уолл-стрит. Он использовал ее для обеспечения инвестиционных возможностей, когда фондовый рынок был малоактивен, и для поддержки финансовых учреждений в случае национального кризиса. Остаток его активов помещался в виде самых разнообразных инвестиций. Для доминирования в какой-либо инвестиционной сфере никаких попыток не предпринималось.
В последние десятилетия гордость и уверенность в сыне определяли его состояние удовлетворенности. Отношения между некоторыми из доверенных лиц, нанятыми двоими этими людьми, не были лишены зависти и соперничества. Один из секретарей Рокфеллера стал резким критиком некоторых помощников сына. Но взаимное доверие и чувства отца и сына никогда не омрачала ни малейшая тень. Когда бы Рокфеллер ни произносил: «Господин Джон», в его голосе звучали радостные нотки.
Рокфеллера радовало, что его внуков заботливо воспитывают, и он часто отмечал важность этого в своих письмах. Например, в 1909 году он писал сыну: «Знаю, что ты и Эбби позаботитесь о том, чтобы обучить детей финансовым вопросам, как мы старались обучить этому тебя, чтобы они понимали ценность денег и пользовались ими наилучшим образом». Молодой Рокфеллер и его жена воспитывали своих пятерых мальчиков и одну девочку образцово. «Я говорю им с полной откровенностью, – заметил однажды Рокфеллер-младший, – что богатство приходит только к тем, кто обнаруживает пригодность и способность управляться с ним разумно, что ни отец, ни дед не оставят им денег, пока они не докажут свое умение вести порядочную и полезную жизнь и правильно использовать имущество». Дети Альты воспитывались с той же осмотрительностью. Эдит выросла темпераментной и эксцентричной женщиной. Хотя Рокфеллер не одобрял некоторые из ее поступков и с горечью упрекал дочь в нескольких письмах, все же он любил ее, мужа и детей. Гарольд Маккормик, веселый, добродушный и непосредственный, сметал все условные барьеры, когда приезжал в гости. Он был любимцем семьи. Отмечено, что Гарольд был единственным мужчиной, который мог войти в комнату госпожи Рокфеллер и беспечно дымить там сигаретой, хотя она не выносила дыма табака. Его сын Фоулер Маккормик тоже стал любимцем семьи. Когда он вступил в трудный период жизни, Рокфеллер оказывал молодому человеку всю необходимую помощь.
Но именно «господин Джон» был самой сильной привязанностью Рокфеллера, а также опорой и утехой на закате его жизни. «Воистину по воле Провидения, – писал он сыну в 1918 году, – ты потратил жизнь на то, чтобы взять на себя обязанности, которые я сложил! В прежние годы я не ожидал ни того, что эти обязанности были настолько обременительными, ни того, что ты освоишь их так быстро и основательно. Не ожидал, что ты продвинешься дальше в осмыслении нашей ответственности в этом мире по выполнению обязательств. – Он продолжил, выразив чувства, редко встречающиеся в его письмах и речах: – Мое признание и благодарность тебе невозможно выразить в словах. В будущем тебя ждет много дел. Не позволяй себе перегружаться мелочами. Об этом могут позаботиться другие. Будем думать и работать вместе. Хочу пожить подольше, чтобы оказывать свое содействие. Надеюсь, ты позаботишься о своем здоровье. Это – религиозный долг. Ты сможешь сделать гораздо больше, если будешь здоровым и сильным».
Рокфеллер проявлял живейший интерес ко всему, что делал его сын после Первой мировой войны. Но этот интерес не сопровождался действенной помощью, за исключением тех особых случаев, когда она требовалась. Он проявил активность лишь тогда, когда сын отстаивал либеральные принципы Баптистской церкви в борьбе с фундаменталистами. Разумеется, доктор Велфкин, а также Раймонд Б. и Гарри Эмерсон Фосдики придерживались весьма либеральных взглядов. Их тревога в 1920–1921 годах росла, пока фундаменталисты, которые, как писал Раймонд Б. Фосдик, «мыслят в понятиях Средневековья», не попытались захватить контроль над церковью. Когда Северный баптистский конвент проголосовал в 1921 году за принятие дара на сумму в полтора миллионов долларов при условии, что она будет потрачена только на священников и миссионеров, исповедующих фундаментализм, молодой Рокфеллер энергично протестовал против этого. Он считал достойным сожаления, что церковь охотно принимает дар, способствующий ограничению свободы вероисповедания в своих рядах. Старший Рокфеллер согласился с ним. Он немедленно принял меры с гарантией того, что фундаменталисты не получат ни одного пожертвования Рокфеллера в случае установления своей гегемонии. Эта позиция способствовала утверждению либеральной традиции в Баптистской церкви. В это же время Рокфеллер способствовал занятию сыном ведущих позиций в Международном движении экуменизма и следил с напряженным интересом за выступлениями сына во время кампании 1920 года по сбору 330 000 000 долларов для всех протестантских вероисповеданий.
Престарелый магнат поддержал также сына во время горячей кампании 1928–1929 годов по исключению полковника Роберта У. Стюарта из борьбы за пост председателя совета директоров «Стандард оф Индиана». Кампания была следствием шокирующих нефтяных скандалов во время правления администрации президента Гардинга, которые вовлекли в свою орбиту Альберта Б. Фолла, Э.Л. Догени и Гарри Синклера. Оказалось, что расписки на сумму в 300 000 долларов, которую Синклер дал в качестве взятки министру внутренних дел Фоллу, получены от мистической канадской компании, которая называлась «Континентал трейдинг корпорейшн». Синклер и Стюарт, связанные с компанией, отказались от объяснения происхождения суммы. Синклера отправили в тюрьму за неуважение к закону. Сенатор Най отправил запись с показаниями Стюарта молодому Рокфеллеру перед тем, как представить ее Комиссии по расследованию сената. При энергичной поддержке прессы он призвал его принять меры. 9 мая 1928 года после собственного расследования Рокфеллер-младший опубликовал письмо с требованием отставки полковника Стюарта. Однако Стюарт подготовился к борьбе. В следующем январе он официально объявил себя кандидатом, в то время как председатель Шуберт и разные директора компании оказывали ему поддержку. Началась борьба за доверенных лиц в компании.
