Аравийского полуострова во главе с Нисиром ал-Са’идом, бывшим служащим АРАМКО. После революции в Йемене руководство Федерации сынов Аравийского полуострова перебралось в Сана’а’ (31).
Дальше события развивались так. 26 марта 1964 г., около четырех часов пополудни, депутация улемов направилась во дворец Насириййа и во время состоявшейся там встречи с королем Са’удом изложила ему мнение улемов королевства насчет того, чтобы он отрекся от власти и передал все королевские полномочия наследному принцу Файсалу. Отметили, что за это высказалось подавляющее большинство участников прошедшего маджлиса (встречи) улемов.
27 марта — после разговора с членами Семейного совета и с учетом мнения улемов и выступления силовых структур на стороне принца Файсала — король Са’уд согласился отречься от престола в пользу наследного принца. Сделал это, однако, только в начале ноября 1964 г. (радио Мекки сообщило об отречении короля Са’уда 2 ноября 1964 г.). Присягу на верность новому королю члены правящего семейства, улемы, члены Консультативного совета, выборные представители крупнейших провинций королевства и Национальная гвардия принесли 4 ноября.
4 января 1965 г. поклялся в верности новому королю (в письменной форме) и Са’уд, и вслед за этим в сопровождении 130 членов своей семьи и приближенных покинул страну и отправился в Грецию. Выехали вместе с ним и все его сыновья. Решение Семейного совета они не приняли, и мечтали вернуть власть в королевстве.
Человеком король Са’уд слыл любвеобильным. О том, сколько он имел жен и наложниц, не знал точно никто. Поговаривают, что гарем его насчитывал сто наложниц. Известно также, что у него было 53 сына и 54 дочери, и что все женщины в королевстве, действительно, его любили и уважали. Рассказывают, что, встав у руля власти, он распорядился о проведении, еженедельно, в его дворце маджлисов (встреч) короля с женщинами, во время которых они излагали ему свои просьбы, высказывали пожелания, делились сведениями о настроениях, царивших в их семейно-родовых и родоплеменных кланах.
Король Са’уд, как сообщают о нем арабские историки, любил роскошь — дворцы, дорогие автомобили, на которых обожал совершать пышные поездки по стране, и богато обставленные персональные самолеты — для вояжей за рубеж. На одном из двух его самолетов («Комета» и «Дакота») был установлен даже литой золотой трон.
В народе короля Са’уда, владевшего 25 дворцами, называли «отцом дворцов». Достаточно сказать, что когда он встал у руля власти, то на его нужды расходовалось примерно 14 % бюджета королевства, а на сельское хозяйство, образование и здравоохранение, для сравнения, — только 12 %. Ходили слухи и о его фантастических тратах во время проживания в Афинах, дававших Греции, как говорят, один процент валютных поступлений страны.
Все новое, повествуют хронисты, он считал неприемлемым, а все старое — незыблемым (32).
Запомнился этот король его дружбой с Аристотелем Онассисом (1906–1975), греческим предпринимателем-судовладельцем, и высылкой из страны, в апреле 1955 г., 70-летнего Джона Филби.
Надо сказать, что сделка короля Са’уда с Аристотелем Онассисом насчет перевозок саудовской нефти и создания с его помощью танкерного флота королевства изрядно заставила понервничать американцев. Сделка эта, забравшая кусок пирога у АРАМКО, представляла угрозу нефтяным интересам США в Саудовской Аравии. Отсюда — и жесткая реакция Госдепа США, давшего указание своему послу в Саудовской Аравии Джорджу Уодсворту (1893–1598) незамедлительно выразить письменный протест. Зачитал его королю, плохо уже видевшему в то время, его брат, наследный принц Файсал. Протест этот, что интересно, вызвал только положительные эмоции у короля. Дело в том, что он хорошо усвоил жизненные уроки предков, один из которых гласил, что если торговец-иноземец раздражен и начинает говорить на повышенных тонах, то его финансовые и коммерческие интересы (в данном случае США в целом) определенно задеты. А вот тот араб, с которым он ведет деловую беседу (в данном случае король Саудовской Аравии), напротив, и выгоду получил, и пользу извлек.
Встреча Аристотеля Онассиса с королем Са’удом, во время которой была достигнута знаменитая «нефтетанкерная сделка», состоялась в Эр-Рияде, в январе 1954 года. Приветствуя предпринимателя, Са’уд подарил ему два меча в золотых ножнах и пару лошадей чистой арабской породы. Афину-Марию, жену Онассиса, больше известную как Тина, пригласили к себе на чай женщины гарема короля. И «гаремные посиделки» в Саудовской Аравии, как она потом вспоминала, произвели на нее неизгладимое впечатление. И не только роскошным убранством покоев, и великолепием дорогих ювелирных украшений на «дамах короля», но и проявленным ими живым интересом к «миру женщин» в Греции, с ее сокровищницей мифов, легенд и сказаний, столь же увлекательных, по их словам, как и у арабов Аравии.
Онассис, в свою очередь, обратил внимание на «глубокое почитание королем Са’удом обычаев и традиций аравийской пустыни». Делясь своими впечатлениями и наблюдениями, которые он вынес из поездки в Саудовскую Аравию, рассказывал, что король, время от времени, совершал вечернюю молитву в окрестностях Эр-Рияда. Делал это на закате дня, при заходе солнца. Выезжая на автомобиле, брал с собой две корзинки с монетами, которыми одаривал, разбрасывая их по пути следования из окна своего лимузина, поджидавших его ребятишек. И искренне радовался тому, что делал.
Первый саудовский нефтевоз, танкер «Король Са’уд I» («Ал-Малик Са’уд ал-Авваль»), давший начало формированию танкерного флота королевства, был спущен на воду в Гамбурге, в середине 1954 года. Предназначался он, к слову, для флота Онассиса, но тот передал его королю Са’уду. На торжествах по случаю приема судна присутствовала саудовская делегация. Не обошлось без «аравийских сюрпризов». Члены делегации резко воспротивились тому, чтобы бутылку с шампанским, по сложившейся традиции, разбила о борт нового судна женщина. Но Онассис продемонстрировал присущие ему уникальные способности переговорщика, и с предложенной им новой кандидатурой для исполнения «свято чтимой немцами-корабелами традиции их предков», как он подчеркнул, аравийцы не могли не согласиться. Ведь исполнительницей «обряда чествования спуска судна на воду» на сей раз была названа принцесса Энн-Мари фон Бисмарк.
Казалось, что вопрос этот удалось решить. Но не тут-то было. Гости-аравийцы высказали свое категорическое несогласие с содержимым бутылки. Однако и на сей раз, и вновь не без участия Онассиса, удалось найти компромисс: шампанское из бутылки вылили, и наполнили ее святой водой из источника Зам-зам, привезенной с собой саудовцами. Но вот разбить ее о борт судна получилось, что интересно, только с третьего раза. На что немец-дипломат, присутствовавший на встрече и служивший в свое время в Аравии, заметил гостям-аравийцам, что традиция есть традиция, и соблюдать ее, как должно, надлежит непременно. Ведь, как говорят сами арабы Аравии, «у каждого дерева — своя тень, и у каждого народа — своя традиция». Ибо когда в любую из них чужеземцы
