— Поприветствуйте Францию — и страну, и народ.
В Париже пилотов встречал сам президент, как двух национальных героев! Он поблагодарил Милошевича и Ельцина!
Так дело арестованных французских пилотов, участвовавших в бомбардировках НАТО, переросло в интриги и манипуляции высочайшего международного уровня!
Поскольку именно генерал Галуа[88] был тем, кто по просьбе президента Франции Жака Ширака договаривался с генералом Младичем об освобождении летчиков без наказания, а затем был возмущен заключительным актом происходящего, я в знак признательности публикую часть его свидетельств.
Видный сербско-французский интеллектуал Комнен Бечирович, состоявший во время войны в постоянной переписке с генералом Младичем, пишет, что этот честный французский генерал Пьер-Мари Галуа, будучи глубоко нравственным человеком, блестящим аналитиком мировых событий за полвека, истинным философом истории, легко понял, что в новой ситуации Западом во главе с Соединенными Штатами Америки все больше овладевают неоколониальные демоны, стремление к присвоению энергоресурсов, жажда власти и стремление доминировать в мире. Поэтому он выступил против агрессии в Ираке в 1991 г., а затем и против расчленения Югославии в ущерб сербскому народу, защищая соответствующую Уставу ООН идею самоопределения югославских народов на территориях, где они всегда жили.
Поскольку югославская драма углублялась, а сербский народ подвергался чудовищному давлению, санкциям, тяжелейшим обвинениям и клевете и, наконец, бомбардировкам НАТО, Пьер-Мари Галуа неуклонно действовал в защиту сербского народа — в своих статьях и книгах, выступая на общественных форумах и в средствах массовой информации, насколько было возможно, и приезжая в Сербию и Республику Сербскую. Однажды он сказал, что будет делать это до последнего вздоха. Благодаря своей деятельности и своему почтенному возрасту он действительно стал патриархом сербского правого дела на Западе.
В свое время, будучи противником вмешательства США в Европе и на Балканах, он решительно осудил натовские бомбардировки Югославии. О происходящем на поле боя в бывшей БиГ он, в частности, заявил:
— Небылицы распространялись и дальше, от взрыва бомбы на улице Васы Мискина до взрыва на рынке Маркале, в которых обвинили сербов, на самом же деле мусульмане сознательно стреляли в своих, чтобы это преступление приписать сербам. Также создан миф о блокаде Сараево сербской армией, якобы сербская армия готовится к уничтожению Сараево, и это абсолютно необходимо предотвратить. Все это было неправдой, и я сам был одним из свидетелей, потому что в то время отправился в Сараево. Город был разделен на две части, зону боснийских мусульман и часть, занимаемую сербами. Никакой осады не было, это была грубая ложь, запущенная однажды и продолжавшая распространяться.
Откровенный разговор
24 июня 2007 г. Комнен Бечирович взял интервью у генерала Галуа по поводу его 95-летия, которое я назвала «Беседа истины».
Сначала генерал рассказал о том, что дважды встречал Младича в Министерстве обороны в Белграде, где они подолгу дискутировали о вооружении:
«Я пришел к выводу, что Югославия, не входившая ни в Варшавский, ни в Атлантический пакт, осталась в стороне от вооружения, которым располагали эти две крупные коалиции. Например, офицеры имели смутные представления о крылатых, управляемых и баллистических ракетах. И когда я выступал с многочасовой лекцией на эту тему, вошел офицер и что-то прошептал на ухо генералу Младичу, который подошел ко мне и сказал:
— Извините, Пьер — так он меня называл — произошло столкновение между хорватами и мусульманами, меня просят найти грузовики, чтобы оттуда вывезти хорватских мирных жителей.
Передо мной был очень человечный генерал, чья гуманность проявилась ещё больше, когда мы с ним увиделись снова — при освобождении двух французских летчиков, сбитых и взятых в плен, когда НАТО бомбила сербов в начале сентября 1995 г. Во время встречи, проходившей в его командном центре, он не только ничего не требовал, но, наоборот, с огромным достоинством, сказал:
— У меня болезненное противостояние с французами, неприемлемое для наших двух народов: генерал Жанвье злонамеренно разрушил мою родную деревню, он преследует меня, даже пытается сбить мой вертолет. Но если бы французское правительство согласилось прислать подобного мне офицера, которого моя армия приняла бы с почестями и с кем бы мы обменялись рукопожатием перед строем, я передал бы ему пленных. Я прошу только этого и ничего больше.
Я ему ответил:
— Генерал, это действительно благородно, я считаю, что моя миссия окончена, и я могу вернуться в Париж.
На что он заметил:
— Вы намучались за пять-шесть часов езды по нашим разбитым дорогам, которые подверглись бомбардировке со стороны НАТО, поэтому я дам Вам свой вертолет. Но, смотрите, по возможности летите низко, чтобы генерал Жанвье Вас не сбил.
Вот так я прибыл в Белград всего за сорок пять минут, вместо пяти-шести часов.
Бечирович: Тем не менее французское правительство, зная о Вашей дружбе с генералом Младичем, доверило Вам эту тайную миссию, но умолчало о её успешном завершении, что позволило каким-то сомнительным личностям присвоить себе заслугу освобождения двух летчиков и одновременно извлечь из этого материальную выгоду.
Галуа: Конечно, когда человек из правительства пришел просить меня выполнить эту миссию, я не знал, что срываю какие-то планы. И только позже я узнал, что существует целая «индустрия» заложников, что на заложниках можно заработать. Например, запускается информация, что заложники могут быть освобождены только за огромный выкуп, что конечно, не так, но даёт возможность официально вынуть деньги из государственной казны и положить к себе в карман. Я предполагаю, что так и произошло, потому что распространились слухи, что Младич выдвинул финансовые требования, просил оружие и тому подобное, хотя всё сводилось к рукопожатию двух офицеров перед строем. Я тогда не знал, что правительство хотело накануне окончательного подписания Дейтонских соглашений в Париже 14 декабря 1995 г. выдвинуть ультиматум генералу Младичу и таким путём приписать себе освобождение двух летчиков. Освобождение, оговоренное 15 ноября, когда я был в Пале, но осуществлённое только через месяц. Когда я вернулся, мне этот идиот Шарль Мийон, в то время — министр обороны, даже запретил сообщать новость их семьям.
Бечирович: Ясно, что правительство, утаив результат Вашей миссии, также хотело утаить и великодушный жест генерала Младича, дабы представить его в глазах общественности монстром. С другой стороны, это было бы неполиткорректно, если бы стало известно, что друг сербов, пусть даже и генерал Галуа, которому Франция и так обязана, сыграл главную роль в благополучной развязке этой ситуации.
