Между тем, чувствуя за спиной поддержку СССР, вооруженные силы Вьетнама 25 декабря 1978 года вторглись в Кампучию и уже 7 января 1979 года захватили столицу страны Пномпень. Режим «красных кхмеров» пал. На смену ему пришли провьетнамские силы, образовавшие новое правительство. Но кровавая и дикая война между двумя социалистическими странами, в ходе которой с обеих сторон погибли десятки тысяч человек, продолжилась: уйдя в джунгли, «красные кхмеры» сражались вплоть до 1989 года216.
Захват Пномпеня означал «потерю лица» Китаем: Социалистическая Республика Вьетнам и Советский Союз оказались сильнее Кампучии и Китайской Народной Республики. Теперь удар по Вьетнаму стал для Дэна «делом чести».
Однако ему надо было обеспечить дипломатическую поддержку своей войне. Еще в сентябре он посетил Бирму, Непал и КНДР, а в ноябре — Таиланд, Малайзию и Сингапур, но понимание нашел только у руководителей Таиланда, всерьез опасавшихся, что за Кампучией настанет их черед испытать вьетнамский удар. Правда, главы остальных стран не выразили решительного протеста, что для Дэна тоже было неплохо. И вот теперь он поставил в известность самих американцев, объяснив Картеру, что ему нужна их «моральная поддержка»217. И то, что Картер по сути дела не слишком его отговаривал (несмотря на свое заявление), было для Дэна очень важно. Ведь президент не выступил против, не обратился в ООН, не передал информацию СССР. То есть, по сути, все-таки выразил согласие. Так это, по крайней мере, выглядело со стороны218, а это и нужно было Дэну[93]. Теперь, если бы он начал войну сразу после визита в США, у Брежнева было бы меньше искушения ввязаться в конфликт: ведь он мог решить, что Дэн действует в союзе с американцами!
Так, собственно, и произошло. И когда на рассвете 17 февраля 1979 года 200 тысяч китайских солдат по приказу Дэна перешли границу Вьетнама на всем ее протяжении, Брежнев действительно растерялся. Не зная, что предпринять, он даже позвонил Картеру по горячей линии, чтобы узнать, не действуют ли на самом деле китайцы при молчаливом одобрении США. И хотя Картер как мог разуверял его, а потом специально просил посла Добрынина передать в Москву, что в конце января он лично предупреждал Дэна против подобной акции, Брежнев не поверил219. Так что в итоге никаких силовых действий не предпринял. (Кстати, для того чтобы ввести в заблуждение Москву, Дэн на обратном пути из Штатов домой специально заехал на два дня и в Японию, чтобы проинформировать японского премьера Охиру о своих военных планах. С японцами он еще в октябре, во время своего первого визита в Токио, ратифицировал договор о мире и дружбе, так что на их понимание рассчитывал. И не ошибся220.)
Новая и не менее дикая война между социалистическими странами длилась 29 дней, в основном в районе границы (китайцы смогли продвинуться вглубь не более чем на 30 километров). 16 марта Дэн вывел войска, оставив после себя разрушенные города и сожженные деревни221. По разным данным, погибло до 25 тысяч китайских солдат и 10 тысяч вьетнамцев, как военнослужащих, так и мирных жителей222. Урок Вьетнаму, как видно, Дэн преподать не смог: потери Китая оказались в два с половиной раза выше вьетнамских[94]. Красивого эффектного удара не получилось.
Зато война обернулась большой победой Дэна-политика на внутреннем фронте. Укрепив свой личной контроль над армией, Дэн именно во время войны утвердил себя как подлинно авторитарного лидера партии и страны. Маршал Е был ослаблен, а Хуа Гофэн уже давно не представлял никакой опасности. Сильной фигурой в руководстве оставался только Чэнь Юнь, но с ним Дэн всегда мог договориться: Чэнь хоть и ревновал его, но довольствовался ролью второго лица в партийной иерархии. И полностью поддерживал Дэна в его борьбе за власть с Хуа.
Со своей стороны Дэн с конца 1978 года стал опираться на старину Чэня в том, что касалось экономических проблем. Несмотря на то что при Мао он и сам долгие годы работал в Госсовете, на самом деле великий реформатор не очень разбирался в народном хозяйстве. Дэн умел хорошо распутывать клубки политических интриг, но на методическую проработку экономических вопросов у него не хватало терпения. «Я не специалист по экономическим вопросам, — говорил он, — но тоже по ним высказывался. Высказывался под углом зрения политики. Например, китайская политика расширения экономических связей предложена мною. Однако в том, как конкретно расширять эти связи, кое в каких деталях, конкретных вопросах, которые следует принять во внимание, я разбираюсь немного»223. Чэнь же, напротив, любил заниматься экономикой и по праву считался среди ветеранов главным спецом в этой области.
Круглый сирота с четырех лет, этот уроженец уезда Цинпу, что в пригороде Шанхая, не имел, правда, возможности получить систематическое образование. Чэнь начал познавать экономические законы, грубо говоря, на своей шкуре — лет с четырнадцати, с тех пор, как в 1919 году (он родился 13 июня 1905 года), бросив начальную школу, нанялся учеником типографщика в шанхайское «Шаньу иньшугуань» («Коммерческое издательство»). Экономические законы дикого капитализма вынудили его принять участие в рабочем движении, после чего в 1925 году Чэнь Юнь примкнул к компартии. Он вошел в когорту вождей в сентябре 1931-го, будучи избранным во Временное политбюро в обстановке ужасающего «белого террора» и вызванной им нехватки кадров. В январе 1934-го стал членом Постоянного комитета Политбюро и с того времени неизменно находился в первых партийных рядах. Через год в Цзуньи он мудро поддержал Мао и впоследствии никогда не посягал на его верховенство.
Всерьез изучать экономические науки, хотя и исключительно по работам Маркса, Энгельса, Ленина и Сталина, Чэнь Юнь начал в Москве, в Международной ленинской школе, находившейся под эгидой Коминтерна и предназначавшейся «специально для обучения среднего и высшего кадрового состава как КПК, так и других иностранных коммунистических партий»224. Здесь под псевдонимом Ши Пин он проучился, правда, всего один год — с 1935-го по 1936-й, но в дальнейшем настойчиво занимался самообразованием, а после провозглашения Китайской Народной Республики постигал экономику социализма на практике.
Едва вернувшись в большую политику после долгой «болезни», Чэнь уже в начале декабря 1978 года на рабочем совещании ЦК сделал ряд предложений по вопросам экономического развития. Он недвусмысленно осудил хуагофэновский курс «нового большого скачка», призвав «двигаться вперед постепенно». С его точки зрения главное внимание надо было уделять развитию сельского хозяйства, легкой промышленности, жилищного строительства и туризма и только затем тяжелой промышленности. «Нельзя лететь вперед сломя голову», — заявил он225. (Чэнь Юнь поднимал эти вопросы и раньше, в том числе в письме Ли Сяньняню летом 1978 года во время теоретической конференции по модернизации. Но его тогда никто не слушал226.)
