христианства и ислама – с периодическими всплесками противостояния, временами доходящего до резни. То же самое мы видим и в наши дни на всем протяжении т. н. Среднего Востока, от Средиземноморья до Индийского океана и дальше на восток, вплоть до Филиппин. Культура в этих обществах «замешана» на войне, человек всегда во всеоружии, всегда готов к походу – сплошное психологическое «казачество».
Сколько я себя помню, я всегда проявлял интерес к старому оружию. Ребенком я рыскал по подвалам и чердакам в поисках ржавых ятаганов и пистолетов, собирал рассказы о подвигах прадедов «против турок» в греческих горах. Элегантные дачные высоты, на которых был возведен наш район Психико, носят грозное название «Турковунья», что означает «Турецкие горы». Тогда я не знал, что вскоре здесь развернутся реальные кровопролитные сражения, и уже не с турками. Увы, в 1930-х годах оружие перестало быть для моих современников предметом преимущественно фольклорного или музейного интереса. Развитие техники и технологий привело к тому, что уничтожение людей встало на новую, промышленную основу. Европа начала готовиться к очередной войне.
Готовилась к ней и Греция под руководством генерала Метаксаса. Греческий диктатор был умным человеком и большой военной фигурой. Именно он руководил всей штабной работой в победоносных для греков войнах 1912–1913 годов, в результате которых Греция получила от Турции все населенные греками северные территории и возродилась как европейская страна со значительным региональным влиянием. Я думаю, что если бы генерал и дальше оставался у руля греческой военной машины, то, возможно, поражения в войне 1919–1922 годов и Малоазийской катастрофы можно было бы избежать.
Метаксас получил военное образование в школе генерального штаба в Германии и был доверенным лицом Константина I, греческого короля из династии Глюксбургов, сочувствовавшего Германии и даже служившего в прусской армии. Генерал также симпатизировал немцам, но предрекал им повторное поражение в грядущей войне, так как, несмотря на все успехи в наращивании германского флота, а также активность прогерманского лобби в самой Греции, был уверен в превосходстве англосаксов на море и их способности контролировать Мировой океан.
Под руководством Метаксаса в Греции к началу Второй мировой войны были приняты некоторые важные меры в области национальной обороны.
Общеизвестно, что наша страна обладала сильным военно-морским флотом, оставшимся от Первой мировой войны. С авиацией и танками дела обстояли значительно хуже. Своей авиапромышленности у Греции не было, и греческие летчики летали на довольно старых польских, французских, немецких и британских самолетах. После 1936 года государство закупило партию современных французских истребителей и британских бомбардировщиков, однако общая численность греческих ВВС была по-прежнему невысокой – около 150 боевых и учебных машин. Было закуплено и небольшое количество иностранных танков, только их на вооружении греческой армии было еще меньше.
Еще с Балканских войн на военных складах в Греции оставалось много австрийского стрелкового оружия модели «Маннлихер». В середине 1920-х годов предшественником Метаксаса генералом Пангалосом были сделаны крупные закупки винтовок «Маннлихер-Каркано», производившихся в Италии. При Метаксасе были закуплены дополнительные партии стрелкового оружия у итальянцев, а также размещены крупные государственные заказы на оборонных заводах греческого промышленника Бодосакиса, производившего боеприпасы.
Кроме того, в 1936–1940 годах были проведены масштабные фортификационные работы для защиты страны от потенциальной агрессии со стороны Болгарии. В ходе этих работ была создана трехсоткилометровая система оборонительных сооружений во Фракии, известная как «линия Метаксаса», – аналог линий Мажино во Франции и Маннергейма в Финляндии.
Однако самое главное, что сделал Метаксас, – он укрепил структуру и дисциплину в армии, отстранил военных-республиканцев, которые на протяжении 1920–1930-х годов непрерывно воевали между собой и с роялистами по политическим вопросам, подрывая тем самым общую боеспособность греческих вооруженных сил. Одновременно диктатор изолировал как политическую силу греческих коммунистов, в которых он видел большую опасность для страны и против которых при генерале были проведены жесткие репрессивные меры.
К началу войны с итальянцами в октябре 1940 года у греков была хотя и не очень большая – 120 000 человек, – но весьма боеспособная армия.
Отражая нападение итальянцев, греки сражались не на жизнь, а на смерть.
Под натиском греческих войск восемь дивизий Муссолини, вступивших в северо-западную часть Греции – Эпир, были отброшены обратно в Албанию. Оттуда весной 1941 г. итальянцы начали повторное вторжение в Грецию и вновь потерпели сокрушительное поражение, несмотря на большое превосходство в живой силе (к марту уже двадцать шесть дивизий и около полумиллиона солдат и офицеров против примерно двухсот тысяч греков после проведения частичной мобилизации). Перспективы войск дуче были весьма плачевны, и они могли бы быстро закончить свой поход в пучине Адриатического моря, если бы не помощь Гитлера, вынужденного спасать союзника от полного военного разгрома.
Греческая авантюра Муссолини, ставившая целью превращение Средиземного моря в «mare nostrum», внутреннее море Италии, не была согласована с Гитлером. Муссолини не уведомил Гитлера о своих военных планах в отношении Греции, оскорбившись тем, что узнал о вводе немецких войск в Румынию из газет. Гитлер не о собенно жаловал итальянцев и злорадствовал, когда их побили греки. Однако он готовил войну с СССР и не желал сохранения в Средиземноморье британского стратегического плацдарма на территории Греции, беспокоясь в первую очередь о безопасности нефтяных промыслов в Плоешти, снабжавших топливом германскую военную промышленность. Особенно его раздражал британский военный контингент на Крите, находившийся там с 1939 года по просьбе греческого правительства.
Таким образом, в декабре 1940 года Гитлер утвердил план военной операции по захвату Греции и Югославии, получивший кодовое название «Марита» и ставший, наряду с битвой за Крит, частью Балканской кампании нацистской Германии. В апреле 1941 года немецкое военное командование развернуло операцию против Греции на севере, в Македонии и Фракии, через территории Югославии и Болгарии.
Бои с немцами в Северной Греции были крайне ожесточенными. Греческие солдаты и офицеры воевали до последнего патрона. Тем из них, кто выжил в сражениях в Македонии, немцы отдали военные почести и отпустили их домой. Проявляя редкую для него снисходительность к противнику, Гитлер надеялся склонить греков на свою сторону. Он был разочарован своим фашистским партнером Муссолини и стремился создать дополнительную юго-восточную опору для германского рейха в Греции.
Видимо, этим объясняется и еще один реверанс германского фюрера в сторону греков: выступая в мае 1941 года в бундестаге, Гитлер признал, что из всех противостоящих вермахту стран «только греки сражались с небывалой храбростью, не боясь смерти» [19]. В необычном поведении германского фюрера и эпизодах скрытого политического зондирования сыграла свою роль и немецкая разновидность «филэллинизма». Впервые проявившись в период греческой революции 1821–1827 годов, немецкий «филэллинизм» вылился при нацистах в декларации о взаимозависимости индустриальной экономики Германии с аграрной экономикой Греции и других Балканских стран, а также
