Против председателя – представители всевозможных ведомств. Среди них несколько генералов и самый замечательный – Маниковский [47], начальник главного артиллерийского управления.
Заседания сильно дисциплинированны, почти торжественны, говорят негромко и обыкновенно немного. Иногда бывает так тихо, что слышно, как великолепная хрустальная люстра чуть звенит своими искрящимися привесками. Идеальной важности лакеи разносят кофе в приятных чашках.
Что это такое?
Это – Особое совещание по государственной обороне. В 1915 году, под давлением Государственной Думы, были образованы эти так называемые Особые совещания. Их было четыре: «Особое совещание по государственной обороне» (председатель – военный министр); «Особое совещание по транспорту» (председатель – министр путей сообщения); «Особое совещание по топливу» (председатель – министр торговли и промышленности); «Особое совещание по продовольствию» (председатель – министр земледелия) [48].
Эти Особые совещания сделаны, если так можно выразиться, вроде, как кузня… Кузнец – министр всего министерства. А роль тех, кто работает мехом, т. е. роль «раздувальщиков», исполняем мы, члены законодательных палат.
Военный министр докладывает…
– В последнее время в Ставке шли подсчеты количества снарядов, необходимого для всего фронта. В настоящее время эти подсчеты закончены. Письмом на мое имя начальник штаба Ставки просит Особое совещание по государственной обороне довести производство снарядов до 50 «парков» в месяц.
Среди членов Совещания происходит движение. Это ведь самый важный вопрос. Сейчас решится масштаб дела, а следовательно, и масштаб войны. 50 «парков», если считать на «полевые парки», которые заключают в себе 30 000 снарядов, – это выходит полтора миллиона в месяц. Это много. Но достаточно ли?..
Курчавая голова «медного всадника» (как в насмешку называют Mаркова-второго за его сходство с Петром Bеликим) приходит в движение. Он просит слова.
– Относясь со всем уважением к произведенным в Ставке Верховного Главнокомандующего подсчетам, я тем не менее должен заявить, – не в обиду будь им сказано, – что настоящая война совершенно доказала нижеследующее. Со всякими вообще «подсчетами специалистов» нужно поступать так, как поступил восточный мудрец со своей женой: нужно выслушать эти подсчеты… и поступить «наоборот». Я убежден, что к тому времени, когда мы сможем довести наше производство до 50 «парков», мы получим новое заявление, в котором будет сказано, что «в силу изменившихся условий техники» все прежние подсчеты оказались недостаточными и требуется увеличить норму вдвое. Я предлагаю не дожидаться этого неизбежного заявления, а сразу, теперь же увеличить расчет Ставки вдвое и поручить главному артиллерийскому управлению довести производство снарядов не до 50 «парков», а до 100 «парков» в месяц.
Это заявление вызвало продолжительный обмен мнений. Часть членов Государственного совета, привыкших к старой бюрократической дисциплине, находила совершенно невозможным в чем-либо изменять предложения Ставки Верховного Главнокомандующего. Но на сторону Маркова весьма энергично стал монументальный Михаил Владимирович Родзянко, самой природой предназначенный для сокрушения министерских джунглей. Родзянко несет свой авторитет председателя Государственной Думы с неподражаемым весом. Это его достоинство и недостаток. «Цукать» министров с некоторого времени сделалось его потребностью. Впрочем, правду сказать, и было за что разносить, принимая во внимание, сколько народу уложили и сколько губерний отдали. Маркова поддержал и пламенный Шингарев, который и на этот раз тронул всех почти до слез. Шингарев очень переменился за время войны. Я помню, как раньше, когда он говорил с кафедры, у него иногда бывали такие злые глаза… Теперь эти «злые глаза» так часто подергиваются подозрительной влагой… И становятся удивительными, когда он говорит о России… Остальные члены Государственной Думы – и Николай Николаевич Львов, с бесконечно доброй улыбкой и глазами фанатика, и Милюков, истинно русский кадет, по какой-то игре природы имеющий некоторое обличье немецкого генерала, и Дмитрий Николаевич Чихачев, такой высокомерный на вид, что про него его друзья говорили, будто у него не хватает одного шейного позвонка, а на самом деле только обостренно порядочный человек, и другие – все поддержали 100 «парков». К нам присоединились и некоторые члены Государственного Совета… Великолепный Михаил
Стахович, изящный Шебеко, умный и злой Гурко, Александр Семенович Стишинский, несмотря на многодесятилетнюю добросовестную службу бюрократическому режиму, более других проявлявший понимание новых условий, в которые бросила Россию мировая война, и др. …
Наконец, председатель артиллерийской комиссии, бывший министр торговли и промышленности Тимашев сказал:
– Все это очень хорошо, но мало желать и мало постановлять. Надо, чтобы это постановление вообще могло быть выполнено… Я просил бы, чтобы начальник главного артиллерийского управления, которого это ближе всех касается, высказал наконец свое мнение: возможно ли довести производство снарядов до 100 «парков» в месяц.
Генерал Алексей Алексеевич Маниковский был талантливый человек. Что он делал со своим «главным артиллерийским управлением», я хорошенько не знаю, но в его руках казенные заводы, да и частные (например, мы отобрали у владельцев огромный Путиловский завод и отдали его в лен Маниковскому) – делают чудеса. У него запорожская голова, соединение смелости и хитрости. Говорит громким, но чуть хриплым голосом, говорит великолепно, хотя представляется, что он солдат и говорить не умеет. Он встал и попросил военного министра:
– Разрешите доложить.
Генерал Поливанов, военный министр, человек умный, вдумчивый и большой дипломат. Когда он говорит, он всегда ежится плечами и нервно поводит головой – это «тики» – верный признак угасания индивидуума или рода.
Он разрешил Маниковскому говорить. – Господа члены Особого совещания… Я – солдат, много говорить не умею. Вы уж меня простите. Дело обстоит так… Невозможного на свете нет. Вы хотите 100 «парков» в месяц… Трудно… Очень трудно, но на то и война, чтобы преодолевать трудности. Ваше дело приказывать… Мое дело исполнить… Прикажите 100 «парков» – будет 100 «парков» …
«Мы приказали»…
* * *
Однако Марков ошибся… Но только в другую сторону. Когда мы довели производство до 100 «парков», вместо потребованных Ставкой 50, тогда получилось новое предписание: довести производство не до 100, а до 150 «парков». Конечно, «l’арреtit viеnt еn mаngеаnt»[10]…
