Мне хотелось бы привести здесь только одну резолюцию меньшевиков. Я просил т. Оболенского перевести ее на немецкий язык. Он мне обещал это сделать, но, к сожалению, его здесь нет. Я постараюсь воспроизвести ее по памяти, так как полного текста этой резолюции у меня нет.
Иностранцу, ничего не слышавшему про большевизм, весьма трудно составить себе собственное мнение о наших спорных вопросах. Все, что утверждают большевики, оспаривают меньшевики, и наоборот. Конечно, во время борьбы и не может быть иначе, поэтому-то весьма важно, что последняя конференция партии меньшевиков в декабре 1918 г. приняла длинную, подробную резолюцию, которая была напечатана полностью в меньшевистской «Газете Печатников»{202}. В этой резолюции меньшевики сами вкратце излагают историю классовой борьбы и гражданской войны. В резолюции говорится, что они осуждают те группы своей партии, которые находятся в союзе с имущими классами на Урале, на юге, в Крыму и в Грузии, – и перечисляются все эти области. Те группы меньшевистской партии, которые в союзе с имущими классами шли против Советской власти, осуждаются теперь в резолюции, а последний пункт осуждает и тех, кто перешел к коммунистам. Отсюда следует: меньшевики вынуждены признать, что в их партии нет единства и что они стоят или на стороне буржуазии, или на стороне пролетариата. Большая часть меньшевиков перешла на сторону буржуазии и во время гражданской войны боролась против нас. Мы, конечно, преследуем меньшевиков, мы их даже расстреливаем, когда они в войне против нас борются против нашей Красной Армии и расстреливают наших красных командиров. На войну буржуазии мы ответили войной пролетариата, – другого исхода быть не может. Таким образом, с политической точки зрения все это – лишь меньшевистское лицемерие. Исторически непонятно, каким образом на Бернской конференции люди, официально не объявленные сумасшедшими, могли, по поручению меньшевиков и эсеров, говорить о борьбе большевиков с ними, но умолчать о своей борьбе в союзе с буржуазией против пролетариата.
Все они с ожесточением выступают против нас, так как мы их преследуем. Это верно. Но они не говорят ни словечка о том, какое участие они сами принимали в гражданской войне! Я думаю, что я должен буду предоставить для протокола полный текст резолюции, а иностранных товарищей попрошу обратить внимание на эту резолюцию, так как она представляет собой исторический документ, в котором вопрос ставится правильно и который дает лучший материал для оценки спора «социалистических» направлений в России между собой. Между пролетариатом и буржуазией существует еще класс людей, склоняющихся то в одну, то в другую сторону; так было всегда и во всех революциях, и абсолютно невозможно, чтобы в капиталистическом обществе, где пролетариат и буржуазия образуют два враждебных лагеря, не существовало между ними промежуточных слоев. Существование этих колеблющихся элементов исторически неизбежно, и, к сожалению, такие элементы, которые сами не знают, на чьей стороне они завтра станут бороться, будут еще довольно долго существовать.
Я хочу сделать практическое предложение, заключающееся в том, чтобы принять резолюцию, в которой должны быть специально отмечены три пункта.
Во-первых: одна из самых важных задач для товарищей из западноевропейских стран состоит в разъяснении массам значения, важности и необходимости системы Советов. В этом вопросе наблюдается недостаточное понимание. Если Каутский и Гильфердинг, как теоретики, и обанкротились, то последние статьи в «Freiheit» все же доказывают, что они правильно изображают настроение отсталых частей немецкого пролетариата. И у нас происходило то же самое: в первые восемь месяцев русской революции вопрос о советской организации очень много обсуждался, и рабочим было неясно, в чем состоит новая система и можно ли из Советов создать государственный аппарат. В нашей революции мы продвигались вперед не теоретическим путем, а практическим. Например, вопрос об Учредительном собрании мы раньше теоретически не выставляли и не говорили, что не признаем Учредительного собрания. Лишь позднее, когда советские организации распространились по всей стране и завоевали политическую власть, лишь тогда мы решили разогнать Учредительное собрание. Теперь мы видим, что в Венгрии и в Швейцарии вопрос стоит гораздо острее{203}. С одной стороны, это очень хорошо: мы черпаем отсюда твердую уверенность в том, что революция в западноевропейских государствах движется быстрее и принесет нам большие победы. С другой же стороны, в этом кроется известная опасность, а именно та, что борьба будет столь стремительна, что сознание рабочих масс не будет поспевать за таким развитием. Значение системы Советов и теперь еще не ясно для больших масс политически образованных немецких рабочих, так как они воспитаны в духе парламентаризма и в буржуазных предрассудках.
Во-вторых: о распространении системы Советов. Когда мы слышим, как быстро распространяется идея Советов в Германии и даже в Англии, для нас это является важнейшим доказательством того, что пролетарская революция победит. Задержать ход ее можно только на короткое время. Другое дело, когда товарищи Альберт и Платтен нам заявляют, что у них в деревнях среди сельских рабочих и мелкого крестьянства почти не существует Советов. Я прочел в «Rote Fahne» статью против крестьянских Советов, но, совершенно правильно, за Советы батрацкие и деревенской бедноты{204}. Буржуазия и ее лакеи, как Шейдеман и Ко, уже выставили лозунг: крестьянские Советы. Но нам нужны лишь Советы батрацкие и деревенской бедноты. К сожалению, из докладов товарищей Альберта и Платтена и других мы усматриваем, что, за исключением Венгрии, для распространения советской системы в деревне делается весьма мало. В этом, быть может, и заключается еще практическая и довольно большая опасность для достижения верной победы германским пролетариатом. Победа может считаться обеспеченной лишь тогда, когда будут организованы не только городские рабочие, но и сельские пролетарии, и притом организованы не так, как прежде, – в профсоюзы и кооперативы, – а в Советы. Нам победа далась легче потому, что в октябре 1917 г. мы шли с крестьянством, со всем крестьянством. В этом смысле наша революция тогда была буржуазной. Первый шаг нашего пролетарского правительства заключался в том, что старые требования всего крестьянства, выраженные еще при Керенском крестьянскими Советами и сходами, были признаны в законе, изданном нашим правительством 26 октября (старого стиля) 1917 г., на другой день после революции. В этом заключалась наша сила, поэтому-то нам так легко было завоевать подавляющее большинство. Для деревни наша революция еще продолжала быть буржуазной, и лишь позже, через полгода, мы были вынуждены в рамках государственной организации положить в деревнях начало классовой борьбе, учреждать в каждой деревне комитеты бедноты, полупролетариев, и систематически бороться с деревенской буржуазией. У нас это было неизбежно благодаря отсталости России. В Западной Европе дело произойдет иначе, поэтому мы и должны подчеркнуть, что распространение системы Советов и на сельское население в соответствующих, быть может новых, формах абсолютно необходимо.
