Лили ушла от него, потом вернулась, снова ушла и опять вернулась. Вжившись в образ Хэммета в юбке, Лили завязывала страстные романы с несколькими мужчинами, в основном элегантными людьми ее круга с хорошими связями. Несколько раз она беременела и делала аборты. В 1937 г. она забеременела от Дэша. Он решил поскорее уладить свои отношения с Джо и вскоре получил достаточно сомнительный мексиканский развод, но у Лили внезапно случился выкидыш, в связи с чем отпала необходимость выходить замуж за Дэша. Тот нес косвенную ответственность за то, что Лилиан потеряла ребенка: он так устроил, что она застала его в постели с другой женщиной.
Лили улетела в Европу, потом вернулась в Нью-Йорк, но Дэша она игнорировала. Во искупление своего греха или, как минимум, его роли в том, что у нее случился выкидыш, он бросил пить. Поскольку она продолжала оставаться холодной и не обращала на него внимания, он принялся писать ей одно за другим умные, задушевные и ласковые письма. Потом Дэш ушел в такой глубокий запой, что друзья отправили его в Нью-Йорк и там положили в больницу. Когда он выписался, их с Лили мучительные отношения возобновились.
Лили отчаянно нуждалась в его помощи. Написанную ею в 1936 г. пьесу «Настанет день» ожидал провал такой же громкий, какой успех среди зрителей снискал в свое время «Детский час». Критики и публика разругали пьесу, и Дэш, посмотрев постановку, к ним присоединился. Лили пришла в ужас от неудачи, она была уверена, что только с помощью Дэша сможет вернуть себе магический дар писательницы.
Хэммет ей помог по-своему: он постоянно критиковал бесконечные наброски ее последней работы и огорчал замечаниями такого типа: «Надеюсь, когда-нибудь это будет хорошая пьеса, но пока все это порви и начни писать заново»57. Она так и делала, и в 1939 г. «Лисички» вернули Лилиан Хеллман славу драматурга. Однако это не привело к восстановлению ее отношений с Дэшем, который после одного пустякового случая дал себе зарок никогда больше не вступать с ней в интимные отношения – и больше никогда не был с ней близок.
На деньги, полученные за «Лисичек», Лили купила ферму «Хардскраббл». Поскольку их финансовые отношения были так же сложны и запутаны, как личные, а также потому, что Лили лгала ему совершенно беспардонно и привычно, совсем непросто определить, кто за что платил и что кому принадлежало. Тем не менее ферма «Хардскраббл» была записана на имя Лили. Она купила ее на деньги, полученные в качестве гонорара за пьесу «Лисички», – но писать ее ей помогал Дэш, причем помощь его была настолько существенной, что он мог бы претендовать на соавторство. Так что формально он имел такое же право на «Хардскраббл», как и она, хоть они уже прекратили интимные отношения. Биограф Хэммета Диана Джонсон писала: «Как бы то ни было, эта ферма принадлежала Лилиан, а не ему»58. Однако позже Ричард Лэйман, подготовивший к печати письма Хэммета, отмечал, что ферму «Хардскраббл» Дэш и Лили приобрели вскпадчину, и независимо друг от друга они приглашали туда друзей, а нередко и любовников, с которыми проводили время. Они вернулись к таким же прочным отношениям друг с другом, как узы брака, но их содержание теперь было совсем иным. Их жизни шли своими путями, время от времени пересекаясь. Но их объединял общий дом59.
Ферма «Хардскраббл» сделала Лили и Дэша счастливыми. Лилиан стала образцовым фермером, она занималась разведением пуделей, кур, выращивала спаржу и розы, доила коров, готовила черепаховый суп и гумбо[52], собирала дикую малину. Там же принимала друзей и любовников. Дэш продолжал помогать ей с работой, но был верен принятому решению и больше в интимные отношения с ней не вступал, причем отказывался от близости даже тогда, когда Лилиан забиралась к нему в постель. Кроме того, он отучил ее от привычки лепетать как маленький ребенок, что она обычно делала, когда хотела сгладить впечатление от сказанного или скрыть ложь. Лили, со своей стороны, заботилась о физическом состоянии Дэша и обещала ему, что, когда придет время, устроит ему достойные похороны. Они часто напивались, а потом ругались, как базарные торговки.
Совместная жизнь Лили и Дэша дважды надолго прерывалась: первый раз в 1942 г., когда он поступил на службу в армию, а второй – в 1951 г., когда его посадили в тюрьму. Время службы Дэша в армии оказалось благоприятным периодом как для него, так и для Лили, хотя она была расстроена тем, что он пошел в армию, и ее не могло утешить замечание Дэша о том, что это самый счастливый день в его жизни. Истощенный, страдающий хроническим кашлем, сорокавосьмилетний очкарик был для служивших с ним солдат чем-то вроде существа из другого мира. Он писал Лили об их любви в многочисленных письмах, в частности в послании от 23 февраля 1944 г.: «Мне кажется… для всех было бы лучше, если бы ты ни за кого не выходила замуж, а оставалась со мной. У меня теплое, хоть и не большое сердце, и можно допустить, что грехи моей юности остались в прошлом»60.
К концу срока его воинской службы, которая в основном проходила на Аляске, Дэшил Хэммет стал жертвой поднимавшейся волны антикоммунистической истерии, которую раздували некоторые политики. Да, он был активным членом коммунистической партии. Однако он добросовестно служил, работая в армейской газете, вел себя дружелюбно и скромно, хоть часто пил и иногда запаздывал с выполнением заданий, а в 1945 г., при увольнении, ему вручили письменную благодарность.
В 1947 г. Комиссия по расследованию антиамериканской деятельности Конгресса США сосредоточила внимание на Голливуде. Применявшаяся комиссией тактика запугивания и преследований хорошо известна. В 1951 г. Дэшил Хэммет стал жертвой этой комиссии. Его преступление состояло в том, что он отказался назвать людей, жертвовавших средства в фонд поручительства для тех, кого обвиняли по печально известному закону Смита-Мундта, подавлявшему свободу, точнее говоря, он отказался произнести слова «Я не знаю», потому что и в самом деле ничего не знал. Лили спросила его, почему он просто не сказал правду, то есть то, что ничего не знает. «Терпеть не могу таких разговоров, – ответил он ей с раздражением. – Но все-таки скажу тебе, что, если бы речь шла не просто о тюрьме, а даже о моей жизни, я отдал бы ее за то, что в моем понимании есть демократия, и я не позволю полицейским или судьям говорить мне о том, что мне следует думать о демократии»61. Дэш оставался в заключении пять с половиной месяцев, включая некоторое время, проведенное в федеральной тюрьме Западной Виргинии. Он чистил туалеты, общался с другими заключенными, а здоровье его постоянно ухудшалось. Он вышел из тюрьмы «физически разбитым человеком с истощившимся запасом жизненной энергии»62, несмотря на то что не пил с тех пор, как после приступа белой горячки, усугубленного галлюцинациями, врач сказал ему, чтобы он бросил пить63.
