В октябре 1977 года в СССР побывал с визитом министр иностранных дел Англии Дэвид Оуэн. В ходе состоявшихся в Москве переговоров мы обменялись мнениями по широкому кругу вопросов как двусторонних отношений, так и международной жизни. Несомненно, важным событием явилось подписание советско-английского соглашения о предотвращении случайного возникновения ядерной войны.
И все же чем дальше, тем больше правительство Каллагэна стало уступать давлению со стороны тех кругов на Британских островах, которые, раздувая миф «о советской угрозе», стремились к тому, чтобы расстроить нормальное течение сотрудничества между Англией и СССР, возродить дух холодной войны. Это не могло не сказаться на состоянии советско-английских отношений, которые все еще находились как будто на качелях.
И в середине восьмидесятых годов нашего века Каллагэн оставался видной фигурой в руководстве лейбористов. К его голосу прислушивались те, кто хотел знать, как выглядел лабиринт политической жизни Англии в недавнем прошлом.
Каллагэна я знаю на протяжении нескольких десятков лет, и он с точки зрения манеры держаться не меняется. У него никогда не замечается наигранности или натянутости. Он, кажется, готов похлопать любого говорящего с ним по плечу, если тот не посылает в его адрес какие-то недружелюбные флюиды…
Вильсон и Каллагэн – интересная пара деятелей. Они, думалось, как будто были рождены сотрудничать друг с другом. Да, пожалуй, и сделали они немало на благо английской короны.
Разумеется, оба по своим поступкам проявили себя как истые приверженцы английской Лейбористской партии. Только я поставил бы их нисколько не ниже, а возможно, даже и чуть выше, чем Гейтскелла. Не в смысле умения вести полемику в вопросах политики или идеологии, а имея в виду понимание ими тех задач, которые приходится решать двум государствам, если они хотят жить в условиях сотрудничества, а тем более дружбы между собой.
Наверное, будет правильно заметить, что Вильсон обладал богатым опытом в умении отстаивать взгляды своей партии в вопросах советско-английских отношений. Каллагэн такого опыта не имел, да и по характеру он был не так словоохотлив, как Вильсон, даже несколько медлителен. Прежде чем сказать тому, с кем беседовал, прямо: «А я с вами не согласен.» – он предпочитал более осторожное выражение: «А можно ведь рассуждать и так.» – и тут же излагал свой вариант.
Не важно, относилось ли такое замечание к области политики разоружения, либо речь шла об экономических связях между странами, либо затрагивалась еще какая-нибудь обсуждавшаяся проблема.
Вполне возможно, результат беседы останется неизменным, но вариант Каллагэна как бы заставлял подольше задержаться на обсуждаемой теме. А часто оказывался и полезным.
Мой личный опыт много раз подтверждал, что даже тонкая необорванная в разговоре нить, если она может быть использована для продолжения этого разговора, лучше, нежели разрыв такой нити. Если этот тезис по отношению к двум деятелям одного направления верен, то тем более он верен, когда речь идет о деятелях разных направлений в политике.
То, о чем говорится чуть выше, возможно, кое-кому может показаться малозначащей тонкостью. Но если бы никто такому опыту не следовал, то, право же, дипломатия сильно пострадала бы. Наводить вновь мосты на оборванных нитях намного труднее.
Возвращаясь к Каллагэну, я должен сказать, что сохранил к нему определенную долю симпатии. Чувствовал, что хотя он человек немногословный, но зато сказанное всегда взвешивал. А когда замечал, что его собеседник это не только видит, но даже ценит, то соответственно и реагировал.
И сейчас придерживаюсь мнения, что Каллагэн, который еще здравствует – я встречался с ним в Москве в мае 1988 года, – заслуживает того, чтобы ему подражали соотечественники.
К написанному, пожалуй, следует добавить, что от Каллагэна веяло умеренностью. Конечно, можно намекнуть, что, мол, от каждого политического деятеля веет тем же. В общем это правильно, а в частности – все дело в степени: одно – когда на первый план выдвигаются старые варианты, соображения, хотя и облекаемые в изящные формы, совсем другое – когда вам человек говорит:
– Знаете, назовите меня, как хотите, но я бы выдвинул вот какую мвюль… Подумайте над ней. Я не обижусь, если вы ее забракуете.
Конечно, он, как правило, обговаривал эту мысль с главой правительства, если в данный момент он был министром, но как-то на первый план выдвигалась не казенная, сухая сторона, а более гибкая, допускающая корректировки, дополнения. Для амортизации сказанного он еще добавлял:
– С удовольствием выслушаю то, что вы хотели бы высказать со своей стороны, – да присовокуплял: – Не будем спешить. Ведь Советский Союз и Англия существуют сегодня и будут существовать завтра и послезавтра.
Нравилось мне иметь подобные беседы с Каллагэном и с другими собеседниками, похожими в этом смысле на него. Кстати, определенный слой английских лейбористских деятелей был воспитан именно в таком духе. К ним принадлежал и Вильсон.
Дыхание официальной Англии
Каков политический портрет Англии и ее столицы сегодня? Другими словами, кого же не интересует, чем дышит эта страна в наши дни? Это интересует и советских людей. Правительство консерваторов встало на позицию безоговорочной поддержки американского плана размещения нового ракетно-ядерного оружия на территории ряда западноевропейских государств, включая Великобританию, пошло по пути наращивания военных расходов, официально и в открытую подключилось к американской программе «звездных войн», которую Вашингтон пытается упрятать за модной вывеской «стратегической оборонной инициативы» (СОИ).
Дряхлеет старый британский лев. Все более строптивыми – и не без основания – по отношению к Лондону становятся те страны, территории которых некогда входили в состав огромной колониальной империи, потом под напором времени и передовых идей преобразились в Британское Содружество наций, а ныне после новых метаморфоз именуются скромно – Содружество. Однако факты говорят, что и это образование – далеко не цемент; это хорошо известно Лондону и миру в целом. Его члены все чаще голосуют против Великобритании в ООН в знак протеста против политики сотрудничества Англии с расистским режимом Претории, отказываются участвовать в акциях, организуемых Лондоном. Британия, бывает, нередко остается в глубокой изоляции.
Броским штрихом к политическому облику современного Лондона стала и жесткая линия тори на ограничение демократических свобод, на урезание ассигнований на социальные нужды народа. Продолжается террор англичан в Ольстере, временами перерастающий в открытые военные действия против североирландцев. Непомерно возросла армия безработных, и все усилия, направленные на ее сокращение и ликвидацию, терпят провал.
