12 мая Ельцин сделал следующий шаг, как он, возможно, думал, «финишный», — издал указ «О мерах по завершению подготовки новой Конституции Российской Федерации». В нем отмечалось, что VIII и IX съезды заблокировали проведение всероссийского референдума по новой Конституции, однако вообще отменить референдум им не удалось (как известно, он был проведен совсем по другой, «неконституционной», тематике). Основываясь на итогах плебисцита 25 апреля, подтвердивших легитимность действующего президента России, Ельцин постановил завершить подготовку новой конституции до 10 июня 1993 года (было подтверждено, что для этого 5 июня в Москве созывается Конституционное совещание). Вновь подтверждалось также: за основу должен быть взят президентский проект.
Непримиримая оппозиция встретила все эти действия Ельцина в штыки. Так, Сергей Бабурин в тот же день, 12 мая, заявил, что состоявшееся накануне в Кремле под руководством президента заседание рабочей группы по обсуждению проекта новой конституции — «этап претворения государственного переворота, который осуществляется открыто и при пособничестве средств массовой информации». Его коллега Николай Павлов пошел еще дальше — сообщил, что в ответ на действия Ельцина возглавляемый Бабуриным Российский общенародный союз и входящая в него парламентская фракция «Россия» в ближайшее время намерены обнародовать «план мобилизационной готовности по присоединению к кампании гражданского неповиновения для защиты конституционного строя».
Скандал на Конституционном совещании
Пленарное заседание Конституционного совещания 5 июня открыл сам Ельцин. Он сразу же подчеркнул особую, историческую важность момента. В ту пору президент вообще придавал огромное значение процессу принятия новой конституции и старался передать это свое умонастроение всем окружающим.
— Сегодня, 5 июня, часы отечественной истории начали отсчитывать особо значимые дни, — сказал президент. — Конституционная реформа вступила в решающую фазу. С принятием конституции завершится учреждение подлинной демократической республики в России. Судьбе было угодно, чтобы этот процесс растянулся на многие десятилетия. Республика в нашей стране была провозглашена 1 сентября 1917 года декретом Временного правительства. Ее установление сразу было прервано Октябрьской революцией, которая провозгласила республику Советов. Сейчас рождается новая республика — федеративное демократическое государство народов России.
Выступление Ельцина было резко «антисоветским», то есть направленным против такой формы представительной власти, как Советы. Президент призвал «поэтапно» уйти от этой формы. По словам Ельцина, «советский тип власти не поддается реформированию», «Советы и демократия несовместимы». В новой конституции, сказал президент, должен быть четко прописан принципиально иной способ организации власти.
Поясняя, почему для этого нельзя воспользоваться действующими властными институтами, Ельцин заявил, что нынешние представительные органы избирались на основе советского избирательного закона и, значит, «они остаются продолжателями захваченной силой власти», «в демократической системе они нелегитимны». По словам президента, сохранение во власти советских элементов способствует тому, что «вновь создается единая вертикаль Советов», а «воссоздание такой вертикали перечеркивает идею разделения властей».
При этом, правда, Ельцин довольно прозорливо заметил: дескать, у него «нет уверенности, что Съезд поддержит решительные конституционные преобразования». «Если представительная власть отклонит наше предложение, — предупредил президент, — нам придется воспользоваться другими возможностями». Какими именно, он не сказал.
После выступления Ельцина слова потребовал Хасбулатов. Тут-то и стало ясно, в чем заключается замысел спикера, касающийся его участия в работе Конституционного совещания. Речь Хасбулатова не была предусмотрена регламентом (который, кстати, был утвержден специальным указом президента), и некоторое время охрана просто не подпускала его к трибуне. Однако спикер настаивал, чтобы ему дали семь минут.
Из стенограммы Конституционного совещания:
«Ельцин — Хасбулатову:
— На следующем пленарном заседании вы начнете с выступления. Нет, сегодня порядок утвержден.
Хасбулатов — Ельцину:
— Давайте, давайте, не позорьтесь.
(Шум, крики из зала.)
Ельцин:
— Опять съезд, да? Кто перекричит кого? Семь минут, как просит Руслан Имранович. Пожалуйста.
(Хасбулатов начинает выступление. Его «захлопывают».)
Ельцин:
— Руслан Имранович, я предлагаю хороший вариант. В следующее пленарное заседание вы выступите столько, сколько надо.
Хасбулатов:
— Я сейчас ухожу, но уже ясно то обстоятельство, что вы здесь не даете выступить председателю Верховного Совета. Это показывает, что вы, конечно же, не можете не только принимать каких-то решений, но даже обсуждать их».
Хасбулатов с негодованием покинул зал. Вместе с ним ушли несколько десятков его сторонников.
На лестнице спикер зачитал журналистам текст своего несостоявшегося выступления. В нем утверждалось, что Конституционное совещание есть не что иное, как попытка принять Основной закон страны в обход законной процедуры, в обход представительных органов власти.
На заседании случился и еще один скандал — с депутатом-коммунистом, автором одного из альтернативных проектов конституции — «советского» — Юрием Слободкиным, который пытался протестовать против того, как поставлена работа Конституционного совещания. Охрана просто вынесла его из зала на руках.
Позднее в этот день Хасбулатов провел пресс-конференцию, где заявил: теперь, мол, после случившегося, лично у него не осталось надежды на то, что Конституционное совещание способно ускорить принятие конституции и сгладить имеющиеся между ветвями власти противоречия. Спикер назвал «недопустимым с нравственной стороны» поведение Ельцина на совещании (хотя, в общем-то, как мы видели, президент вел себя по отношению к нему достаточно сдержанно и лояльно — говорить спикеру не дали участники совещания). По словам Хасбулатова, президент «показал органичную неспособность» преодолеть существующую конфронтацию. Спикер также сообщил, что вместе с ним зал Конституционного совещания покинули примерно 65–70 руководителей представительной власти субъектов Федерации. Они, дескать, «были потрясены происшедшим, и если раньше у кого-то и были какие-то сомнения по поводу того, кто разжигает конфликт, то сейчас все они поняли, откуда идут противоречия и конфронтация».
