В тот июль в Москве стояла страшная жара, вокруг города загорелись торфяные болота. Порой не разглядеть человека в нескольких метрах, нечем было дышать... 25 июля Енгибарову стало плохо, и он попросил свою маму — Антонину Андриановну — вызвать врача. Приехал врач — диагностировал отравление, выписал какое-то лекарство и уехал... Вскоре после его ухода Леониду стало еще хуже. Матери вновь пришлось вызывать «скорую». Врачи не успели. Вскрытие показало, что причиной смерти стал тромб как следствие перенесенной недавно на ногах ангины. В день похорон после страшной многодневной жары разверзлись хляби небесные и затопило Москву — небо оплакивало великого артиста...
В августе Высоцкий в память о гениальном клоуне написал одно из самых своих пронзительных и горьких стихотворений:
Шут был вор: он воровал минуты —
Грустные минуты тут и там.
Грим, парик, другие атрибуты
Этот шут дарил другим шутам.
...........................................
В сотнях тысяч ламп погасли свечи.
Барабана дробь — и тишина...
Слишком много он взвалил на плечи
Нашего — и сломана спина.
Буквально все, что напишут и скажут о Енгибарове после его смерти, скажут о Высоцком в июле 80-го.
«Енгибаров вдруг очень высоко, на высокой ноте закончил свою жизнь» (Ролан Быков).
«Енгибаров — великий поэт движения. Гений. Имя его стало легендой» (Марсель Марсо).
«Леонид никогда не берег себя. Он прожил жизнь на зависть полнокровно. Умер, как и жил: резко и быстро. Как будто сам себя сжег» (Владислав Фиалка).
«Упал, как срубленное дерево. А сколько еще плодов могло принести это дерево!..» (Карел Херг, известный чешский клоун).
«С меня при цифре 37 в момент слетает хмель...» — писал Высоцкий. Рубеж, оказавшийся роковым для многих «истинных поэтов», стал таковым и для поэта арены. Для «любителей фатальных дат и цифр» — еще одно знаменательное совпадение: Высоцкий и Енгибаров ушли в разные годы, но в один июльский день, двадцать пятого числа... Их бронзовые фигуры на Ваганковском кладбище стоят совсем близко друг от друга. Над головой Высоцкого — нимб гитары. Над головой Енгибарова — нимб клоунского зонта...
Даль и Высоцкий — самые интересные из актеров, которых я знал. К сожалению, так случилось, что оба рано ушли. Они в «Плохом хорошем человеке» вместе замечательно играли. Какой это замечательный человеческий и чеховский дуэт!
Анатолий Эфрос
Еще в начале года на приглашение Иосифа Хейфица сниматься в чеховской «Дуэли» Высоцкий отвечал так: «Все равно меня на эту роль не утвердят. И ни на какую не утвердят. Ваша проба — не первая, все — мимо. Наверное, «есть мнение» не допускать меня до экрана. Разве только космонавты напишут кому следует. Я у них выступал, а они спросили, почему я не снимаюсь... Ну, и обещали заступиться».
Видимо, письмо космонавтов дошло. Высоцкого на роль утвердили.
Этим фильмом И.Хейфиц завершил своеобразную чеховскую трилогию: «Дама с собачкой», «В городе С», «Плохой хороший человек». В 74-м году на Международном кинофестивале в Чикаго режиссеру вручат приз «Серебряная пластина» за высокое качество экранизации чеховских произведений.
А для Высоцкого это был первый случай (не считая студенческих этюдов), когда он играл Чехова.
Подбирая актеров на роли, Хейфиц интуитивно чувствовал, что фон Корена должен играть Высоцкий. «У Чехова фон Корен широкоплеч, смуглолиц, и весь он воплощение высокомерия и холодности». Хейфиц воочию не встречался с Высоцким, но на сто процентов был уверен, что он «могучий мужчина богатырского сложения, этакий супермен». Его представления определял голос Высоцкого, услышанный на случайной записи и поражавший своей мощью. «А тут стоит передо мной человек невысокого роста, отнюдь не богатырской стати. Я был сражен несоответствием голоса и фигуры», — признался он позднее. Но все изменилось, стоило Высоцкому встать перед объективом.
Павильонные съемки проводились в Ленинграде. Теперь пришла очередь Высоцкого поразиться, с какой невероятной дотошностью и тщательностью в съемочной группе обсуждались детали костюмов, реквизита. До этого ни в Одессе, ни на «Мосфильме» он ничего подобного не видел. Например, около получаса обсуждалось: «давайте на костюме фон Корена одну пуговицу сделаем полуоторванной — он холостяк и, наверное, некому за ним ухаживать».
Высоцкий, очень ценивший профессионализм в любом деле, был в восторге от работы с Хейфицем. Умный, тонкий разговор со всеми актерами, максимум внимания каждому...
Из воспоминаний второго режиссера фильма Е.Татарского: «Профессионализм и дотошность Хейфица произвели на Володю настолько сильное впечатление, что, когда картина закончилась, он мне сказал: "Ты знаешь, я к Хейфицу пойду на любой эпизод. Если он в следующий раз меня на роль звать не будет, а предложит маленький эпизод, самый ерундовый, — я всегда к нему пойду"».
Хейфицу Высоцкий тоже понравился, и он через два года пригласит его в свой фильм «Единственная». Будут и еще планы совместной работы — к сожалению, неосуществленные...
В фильме работали известные и очень талантливые актеры: А.Папанов, О.Даль, Л.Максакова, А.Азо...
В центре «Дуэли» — эпизод, где два главных героя повести стоят друг против друга с пистолетами в руках, и только случайно один из них не убивает другого. Но названа повесть «Дуэлью» не только из-за данной сцены. Оба дуэлянта, Лаевский и фон Корен, «дуэлируют» постоянно. Во внешности, манерах, образе жизни, убеждениях Лаевский и фон Корен противостоят друг другу. Хейфиц отказался от чеховского заголовка, заменив его строкой из Томаса Манна. Плохой хороший или хороший плохой — это Лаевский. Но это же можно сказать и о фон Корене.
Лаевский (Олег Даль) — высокий, с обмякшей спиной, с руками-плетьми, с лицом бледным, вялым, на котором большие светлые глаза как бы взывают о помощи.
Фон Корен у Высоцкого — человек действия. Энергичный, подтянутый, собранный — всегда прямая спина, гордо поставленная голова, острый пристальный взгляд сквозь стекла очков в серебряной оправе, короткие усики, белоснежная полоска воротничка вокруг загорелой шеи, манера говорить отрывисто, повелительно, безапелляционно... Он точен в формулировках, тверд в убеждениях. Для него имеет значение лишь чистый, абсолютный, идеальный разум, а чувства — нечто низшее, недостойное. Не случайно, видно, Чехов дал своему герою немецкую фамилию.
