— Однажды вы назвали Путина кагэбистской отрыжкой коммунизма — и сейчас так считаете?
— Я, если честно, другое употребил выражение — кагэбистский отзвук коммунизма, а прозвучало оно, по-моему, в поздравлении Ельцину (тогда еще живому) с днем рождения.
— Вы говорили Борису Николаевичу, что он, видимо, ошибся, назначив своим преемником выходца из КГБ?
— После того как Путин стал президентом, у меня не было с Ельциным никаких встреч. Только однажды, лет пять назад, я написал ему письмо о том, что революционер не имеет права на пенсию (оно тоже опубликовано — кажется, в «Независимой газете»), и так получилось, что через некоторые свои замечания Путину Борис Николаевич даже косвенно на него ответил.
— Существовала ли между Путиным и Ельциным договоренность о том, что о курсе преемника Борис Николаевич нигде не высказывается и вообще его не критикует: сидит тихо на даче, никому не дает интервью, а ВВП, в свою очередь, не трогает дедушку и Семью?
— Мне о подобной договоренности ничего не известно — более того, зная Ельцина, я сомневаюсь, что она была. Скорее, Борис Николаевич именно так понимал роль экс-президента: вот он ушел, бразды правления передал, и теперь, дескать, это твое дело. Лично я считаю такой подход неверным. Будучи президентом-революционером, Ельцин, по сути, взял на себя ответственность за судьбы миллионов людей, поэтому, даже освободив высокое кресло, не должен был уходить на покой. Эту мысль в интервью, а иногда через общих знакомых я и пытался до него донести.
Не знаю, в силу каких соображений Борис Николаевич спрятался, но он абсолютно был не публичен. С другой стороны, как я уже говорил, мне точно известно, что Ельцин был глубочайшим образом разочарован тем, что в путинской России происходило.
— От весьма осведомленных людей я слышал, что за взрывами жилых домов на Каширском шоссе в Москве просматривается тень Путина. Что вам об этом известно?
— Осенью девяносто девятого года, когда прогремели эти жуткие взрывы, я находился в центре политических событий (предвыборная кампания была в самом разгаре), но в то время не считал, что это спецоперация. Может, потому, что глаза были зашорены, и абсолютно верил: мы можем выиграть парламентские выборы исключительно демократическим путем.
— Ну а потом все же пришли к выводу, что это спецоперация?
— Безусловно! Более того, собрал огромное количество фактических материалов, которые это подтверждают.
— Иными словами, вы утверждаете, что дома на Каширском шоссе взорвали не террористы — свои?
— Давайте говорить конкретно: не терминами гипноза, а опираясь на факты, и я предлагаю рассмотреть один-единственный случай, который ярче других показывает, что же происходило, — имею в виду неудавшуюся попытку взрыва многоквартирного дома в Рязани. История абсолютно кристальная, потому что вся она — в официальных информационных сообщениях, в документах, фотографиях, видеозаписях…
После взрывов на Каширском шоссе и в Волгодонске, когда вся страна панически боялась мало кому известного до тех пор гексогена, в Рязани простой водитель автомобиля заметил двух людей, выгружавших около подъезда какие-то мешки. Это показалось ему подозрительным, и он сообщил об увиденном в органы — не знаю, в милицию или в ФСБ. Согласно самой первой информации, когда народ известили о том, что в Рязани предотвращен террористический акт, в подвале большого дома была найдена взрывчатка и взрывное устройство (его фотографию позднее опубликовали в местных газетах и разместили на интернетовских сайтах), а один из прибывших на место силовиков четко сказал, что в мешках обнаружен-таки гексоген.
Вскоре были задержаны и оба злоумышленника, которых объявили террористами, но затем появилось вдруг сообщение, что это сотрудники ФСБ: мол, работали они в центральной организации, а арестовывали их коллеги из регионального подразделения. Получается, значит, рязанских эфэсбэшников об этой спецоперации центр в известность не поставил?
Буквально через день или два в Кремле состоялось совещание (по-моему, силовых структур — сейчас уже точно не помню), где с промежутком в полчаса министр внутренних дел Рушайло и директор ФСБ Патрушев сделали два противоречащих друг другу заявления: Рушайло отрапортовал о предотвращении теракта, а Патрушев доложил, что это были учения и бдительные российские граждане схватили «террористов» за руку…
— Хм, а гексоген?
— Дальше Патрушев уточнил, что это был не гексоген, а сахар. «Более того, — подвел он итог, — мы вывезли содержимое мешков на полигон и проверили: это действительно сахар». Извините, ребята, но если идут учения, которые вы сами же и устроили, зачем же нужна проверка? Такие нестыковки буквально по каждому пункту!
По словам Патрушева, вместо взрывных устройств в каждый мешок был помещен муляж, однако я провел здесь независимое расследование, нанял английских и французских экспертов… По опубликованным фотографиям взрывного устройства они изучили монтаж проводов и определили, что на самом деле эта штука работающая — то есть схема абсолютно нормальная. Ну а теперь сами подумайте: если это и впрямь муляж, зачем такая правдоподобность? Вряд ли его изготовители рассчитывали, что среди прохожих или жильцов окажется специалист, которого требуется убедить…
— То есть вы стопроцентно уверены, что этот рязанский дом спецслужбы реально хотели взорвать?
— Уверен ли я? Безусловно.
— Ну, хорошо, допустим, если даже и так, — зачем это им понадобилось?
— Как я понимаю сегодня, параллельно штабу, который работал на имидж Путина, на легитимные выборы и так далее, существовал другой, параллельный, созданный руками спецслужб, не сознававших, что выигрывать можно и честно. Кстати, здесь полная аналогия с тем, что происходило в девяносто шестом. Выборы президента были назначены на июнь, а в марте Коржаков, Барсуков и Сосковец уговорили Ельцина подписать три указа: один — о переносе выборов на два года, второй — о запрете компартии и, наконец, третий — о разгоне парламента. Налицо абсолютное, дремучее непонимание того, как устроена новая жизнь: эти хомо советикус не верили, что с помощью «ящика» можно добиться большего, чем посредством пушек и пушечного мяса.
К сожалению, этот менталитет сохранился, и те люди, которые планировали взрывы в девяносто девятом, с одной стороны, были убеждены, что так, как наметили мы, не победить, а с другой стороны, не исключаю, хотели взять под контроль Путина как будущего президента страны.
Опять же это предположение, но факты — упрямая вещь… Только что я рассказал вам один эпизод, однако очень значителен и другой. За три дня до волгодонских событий спикер Госдумы Российской Федерации Селезнев на заседании (не общем, а какого-то рабочего органа) объявил о готовящейся провокации — взрыве жилого дома в Волгодонске. Правда, он немного ошибся — сначала взлетел дом на улице Гурьянова в Москве, а уже через три дня — в Волгодонске. Есть даже видеокадры, где Жириновский кричит: «Как же так — три дня назад вы сообщили нам о предстоящем теракте, а теперь все подтвердилось?».
