Выше уже говорилось о Г. Д. Шишенине. Звание генерал-майора он получил еще до войны, некоторое время возглавлял штаб Московского военного округа, до назначения в Одессу около трех недель был начальником штаба Южного фронта. Это был образованный, высокой культуры, вдумчивый человек. Он в совершенстве знал штабную работу, было чему у него научиться.
Гавриил Васильевич Жуков, контр-адмирал, возглавил Одесскую военно-морскую базу еще до войны. До этого сражался добровольцем в Испании, в дни войны показал себя волевым и мужественным человеком. Кандидат в члены ЦК КП(б) Украины, член обкома партии, он был хорошо известен в городе и пользовался заслуженным уважением. В сложной структуре одесской обороны сумел найти общий язык с «сухопутниками».
Впереди потребуют особого внимания взаимоотношения Николая Ивановича Крылова с Иваном Ефимовичем Петровым.
В Одессу он пришел во главе кавалерийской дивизии и сразу заявил себя зрелым, с оригинальным мышлением военачальником.
Казалось бы, военным человеком Петров стал случайно.
Родился он в семье сапожника. Среду ремесленников, к которой принадлежал его отец, не любил, поступив в гимназию, мечтал стать учителем, но увлекся живописью, дарование было признано, и его приняли в Строгановское училище. Но живописцем стать не пришлось. В 1916 году его призвали на военную службу и направили в Алексеевское юнкерское училище. По окончании училища Петров получил звание прапорщика. Он принял Октябрьскую революцию, поступил добровольцем в Красную Армию, в 1918 году вступил в большевистскую партию, всю гражданскую войну провел в боях и закончил ее комиссаром кавалерийского полка. В двадцатые и тридцатые годы воевал в Средней Азии против басмачей, командовал кавалерийским полком и бригадой. Из него сформировался привычный к опасностям, не теряющий хладнокровия в самых экстремальных ситуациях командир, чуждый всякой рисовки, скромный, с чувством собственного достоинства.
Дружба с Иваном Ефимовичем у Крылова началась в самые тревожные дни обороны Одессы.
Пожалуй, с наибольшей полнотой личная роль Николая Ивановича в обороне Одессы просматривается в организации тех контрударов, которые были предприняты Приморской армией.
Как раз идея обороны в сочетании с контрударами и свела их — Петрова и Крылова.
Армия активно удерживала рубежи обороны, отдавая иной раз десятки или сотни метров, нанося при этом тяжкие потери противнику, одним словом, оборонялась...
Крылова неотступно занимали мысли, как оборону сделать более действенной. Это позволило бы несколько ослабить позиции противника. По многим признакам Крылов угадал в комдиве кавалерийской дивизии единомышленника, поэтому решился поделиться с ним своими раздумьями о принципах обороны.
— Вы сейчас знаете, Иван Ефимович, на кого похожи? На Геркулеса, что поставлен защищать ворота города. Он заслонил ворота огромной своей фигурой и никого в них не пропускает... А враги, подступившие к городу, хотя и боятся приблизиться, закидывают его камнями...
— И вот-вот выдвинут против него стенобитные орудия...
— Как татары против Евпатия Коловрата... Но могли взять его ни копьями, ни мечами, ни стрелами... Выставили стенобиты и закидали каменьями. Прислонился он спиной к дубу, да что ж дуб... Но Евпатий не сидел в обороне... С дружиной малой на полчища нападал...
— Ну, и какие возможности... нападать? — осторожно спросил Петров. — Хотя бы у нас в южном секторе?
Крылов приоткрыл папку с донесениями и сказал, улыбаясь:
— А вот и посмотрим, что доносил начальник южного сектора Иван Ефимович Петров... Как известно, сплошной линии фронта у вас нет. Вот и просочился румынский батальон из четырнадцатой пехотной дивизии. Не теряя времени, чапаевцы взяли батальон в окружение. Ни один румынский солдат не уцелел. Противник очень надеялся, что в тылу чапаевцев закрепился батальон, и еще два ввел. И батальоны наткнулись на чапаевцев, а не к своим пришли... Отброшены с большими потерями... Все так и было? Соответствует донесение действительности?
Если бы не шутливый тон начальника штаба, Петров, конечно, обиделся бы. В донесениях о каких-либо успехах своей дивизии он был до скрупулезности точен.
— Вот вернуть бы в дивизию разинский полк из восточного сектора... морячков бы ко мне...
— Да нет, — ответил Крылов. — Надо подумать о чем-то более значительном...
Петров понял намек и поднял руки:
— Обеими руками — «за»!
Казалось бы, разговор этот начальник штаба завел преждевременно. Вторая декада августа была отмечена усиленной активностью противника.
От станции Выгода до Одессы по прямой около тридцати километров.
Захвачена Беляевка, водонасосная станция. Город остался без питьевой воды. Это несчастье вынудило ввести карточки на воду — пример единственный в своем роде. Не ослабевало также давление и на восточный сектор обороны.
23 августа противник в южном секторе предпринял психическую атаку на участке 31-го полка Чапаевской дивизии. Более двух батальонов, ротными колоннами, в рост, с оркестром, с развернутыми знаменами, разумеется, под прицелами пулеметов полевой жандармерии, двинулись на позиции полка. Почти все офицеры были пьяны, солдатам внушили, что Красная Армия не в силах им противостоять.
Уже в гражданскую войну проходили также психологические эксперименты. «Психов», как их окрестили бойцы, подпустили метров на двести и обрушили на них артиллерийский, минометный и пулеметный огонь. Немногие бежали с поля. Конечно, ни один солдат и близко не подошел к окопам.
Крылов даже усомнился в правильности донесения командира полка. Он послал капитана Безгинова все проверить на месте.
— Все точно, — доложил Безгинов, вернувшись в штаб. — И надо же, опять пришлось на Чапаевскую дивизию. Офицеры с шашками наголо, солдаты пьяные. В ничейной полосе вой стоит, они раненых побросали... Трупами испоганили все поле.
Но румыны, получая приказ за приказом от Антонеску, не угомонились, теперь уже значительно большими силами вновь двинулись в психическую. На этот раз вмешались даже истребители. Летчики шли на другие цели, но, увидев такие плотные колонны, обрушили на них пулеметный огонь.
Закипала вода в станковых пулеметах. Артиллерийские залпы вырывали куски из колонн. В воздух взлетали обрывки человеческих тел. Зачем они шли? За чужую землю, спасая от фашистской расправы свои семьи? Полевая жандармерия не удержала их пулеметным огнем, когда побежали от огня чапаевцев...
Однако не везде так получалось. Румынское командование оценило, что штурм города с востока даст более значительные преимущества, чем в лоб. Выход к морю мог дать возможность держать под огнем морские коммуникации Одессы.
