Одесса и до этого получала маршевые пополнения.
Однако прибывало немало людей, не державших в руках винтовку и к тому же без всякого оружия.
Ночью все летчики сидели в кабинах истребителей, зенитчики дежурили на батареях, были изготовлены к открытию огня береговые и бортовые орудия.
Транспорты разгружались быстро, и все же враг каким-то образом узнал о их прибытии. Его дальнобойная артиллерия всю ночь вела огонь по площадям. Едва лишь забрезжил рассвет, огонь стал прицельным. Над портом встала дымовая завеса. Истребители вступили в бой с «юнкерсами», началась контрбатарейная дуэль. С берега и с моря доносился гром орудийных залпов.
Крылов и Рыжи во взаимодействии с морскими артиллеристами руководили огнем.
И вот звонок командарма.
В кабинете — командир 157-й стрелковой дивизии, полковник Дмитрий Иванович Томилов. Он доложил о прибытии дивизии.
Крылов слушал и с трудом верил.
Стрелковая дивизия прибывала в составе 12 600 человек, имела 70 орудий, 15 танков. Кадровая, полностью укомплектованная дивизия.
Откуда такие резервы при том напряжении, которое испытывала вся страна? Стало быть, в Красной Армии есть еще силы.
Сколько раз здесь, в Одессе, отрезанной от Большой земли, возникали недоумения. Враг врезается в глубину страны, берет один за другим города. В Одессе, на пятачке, по существу, в окружении, три дивизии сдерживают две армии, четверть миллиона войск противника. Что же происходит там, на Большой земле? Почему там, имея опоры на тыл, отступают и отступают? Или исчерпаны уже все резервы? И вот она — кадровая дивизия!
Нет, армия существует! А если сохранена армия, то война не проиграна.
Днем не было свободной минуты. Надо было перевести на позиции прибывший полк 157-й дивизии, обеспечить его переход из порта, подавить огонь противника. Для этого было разработано несколько частных операций, несколько контратак во всех трех секторах, чтобы отвлечь внимание противника.
Ночью из Новороссийска пришли транспорты «Армения» и «Украина», в рейсе находились «Восток», «Белосток», «Курск».
Напряженная шла работа в подземелье, но все же Крылов вырвался на полчаса в порт, взглянуть, какое же прибыло пополнение.
Действительно свежая, действительно кадровая. Крылову достаточно было видеть высадку нескольких подразделений, чтобы оценить боевую выучку бойцов и младших командиров.
Из порта он возвращался в глубоком раздумье. Нет, не латать прорехи такой дивизией. Всю ее целиком ввести в восточный сектор, скрытно вывести на позиции, и можно наносить контрудар.
— Рука не поднимается разбивать это соединение! — ответил ему на его предложение Софронов. — Но без флота, без поддержки его артиллерии — не погубить бы дивизию.
И вдруг в штаб Приморской поступила телеграмма от начальника Генерального штаба Б. М. Шапошникова, запрещавшая распылять дивизию на решение второстепенных задач. Пришло и известие, что Черноморский флот готовит высадку десанта в полосе восточного сектора, откуда велся усиленный артобстрел Одессы.
Командующий рассмотрел все наметки штаба о возможном контрударе в полосе Аджалыкского лимана и назначил его на 22 сентября.
Крылов выехал с капитаном Харлашкиным в восточный сектор на рекогносцировку, чтобы отработать окончательно взаимодействие всех выделяемых для контрудара частей.
Из группы Монахова была сформирована 421-я дивизия. Ее командир, одновременно и начальник сектора Григорий Матвеевич Коченов доложил обстановку. Противник все время, через небольшие промежутки времени, предпринимал атаки, будто бы проверял, не застигнет ли дивизию врасплох. Но дивизия все атаки встречала в полной готовности. Однако ее возможности были очень ограниченны. Оборону держали семь-восемь стрелковых батальонов. Артиллерия — три ствола на километр. Береговые батареи были взорваны после захвата противником их участков. Здесь надо было рассчитывать на поддержку кораблей и на 70 орудий вновь прибывшей дивизии. Но и кораблям непросто вести огонь: они неизбежно попадали в зону артобстрела противника и под воздействие его авиации, базирующейся на близлежащих аэродромах.
Итак, противник в живой силе по численности превосходил войска, подготавливаемые для контрудара, по меньшей мере в четыре раза. Также имел танки, которых у нас почти не было, за исключением прибывающих, превосходил по числу самолетов, по сосредоточению артиллерии, поэтому успех операции зависел от разных факторов, а в основном от четкости действий каждого подразделения, от выверенного взаимодействия всех сухопутных и морских сил.
Крылов рассматривал в бинокль каждый кустик, каждую лощину на неприятельских позициях, сверял карты на местности, которые надо было уже к утру следующего дня раздать командирам новой дивизии. Размечались корректировочные посты артиллерии, исходя из возможностей прибывших гаубичных батарей.
Коченов знал о прибытии дивизии, но в тот час даже комдивы не были посвящены в замысел контрудара во взаимодействии с морским десантом. Но по тщательности, с которой Крылов выверял состояние каждого его подразделения, по вопросам, которые он задавал о расположении позиций противника, догадывался, что начальник штаба армии не случайно появился в восточном секторе и что готовит не только выход на позиции новой дивизии. Однако, воспитанный в лучших армейских традициях, лишних вопросов не задавал. Не прошло мимо него и приподнятое настроение Крылова, сияло и лицо Харлашкина.
Крылов и Харлашкин расположились на господствующей высотке. Легкий туман прикрывал дали за лиманом. Едва угадывались Александровна, Дофиновка, Чебанка. И близкие, и вместе с тем далекие по тем препятствиям, которые надо было преодолеть, чтобы вернуть их.
— Ох, и здорово получится, товарищ полковник! — возбужденно прошептал Харлашкин, словно опасаясь, что их кто-то может услышать на пустом и голом бугре. — Ох, и наклепаем мы тут им! Жаль, что здесь румыны, а не немцы! До немцев добраться бы!
— Доберемся и до немцев! — пообещал Крылов. — Всякому овощу свое время...
Одновременный удар морского десанта в тыл противника со стороны Григорьевки и контрудар сухопутных войск в направлении на хутор Петровский и из Крыжановки на Свердлово требовали тщательной проработки взаимодействия. Синхронность действий увязывалась и в Одессе, и в Севастополе. Путь десантников неблизок и опасен. И связи с ними нет, ибо о десанте воспрещены какие-либо радиопереговоры.
Десантом занимался штаб Г. Д. Шишенина. Его морской заместитель капитан 1-го ранга С. Н. Иванов уже направился в Севастополь. Из соображений секретности штаб ООРа не был поставлен в известность о месте высадки десанта. План высадки должен был привезти Иванов.
