Сохранился приказ по 1-й запасной автомобильной роте от 3 августа 1917 года:
«Прикомандированного к Технической части Управления… ратника Маяковского Владимира, отправленного к Петроградскому уездному воинскому начальнику для увольнения по болезни в трёхмесячный отпуск…».
Прервём цитирование документа и зададимся вопросом: какая именно болезнь свалила с ног «ратника 2 разряда»? В приказе о том не говорится – это же не медицинская справка. В нём – совсем другая, более существенная информация:
«… исключить с провиантского, приварочного, чайного и табачного довольствия при роте с 26 июля, мыльного и денежного – с 1 августа с.г.».
Бенгт Янгфельдт в своей книге поясняет:
«Маяковскому предоставили отпуск в автомобильной роте, так как у него были проблемы с зубами, и в конце сентября он уехал в Москву».
Неужели для лечения зубов требовалось три месяца?
Вся Москва, в которую прибыл поэт, была оклеена предвыборными плакатами и листовками, поскольку 17 сентября должны были состояться выборы в Учредительное собрание. Шагая как-то вместе с Николаем Асеевым по Тверской, Маяковский предложил составить свой избирательный список, футуристический: Владимир Маяковский, Давид Бурлюк, Василий Каменский и так далее.
«На моё недоумённое возражение о том, что кто же за нас голосовать будет, Владимир Владимирович ответил задумчиво:
– Чёрт его знает! Теперь время такое – а вдруг президентом выберут».
Ежедневная газета «Свободный народ» партии народной свободы (кадетов) в номере от 1 августа сообщала с усмешкой:
«Блюстители революции
В старой, царской России были «блюстители порядка». В новой России есть «блюстители революции», и именуются они «Советами»…»
2 августа та же газета оповестила читателей о том, чем занимаются эти «блюстители»:
«На рассвете 1 августа Николай Романов и Александра Романова вместе в сыном Алексеем и дочерьми отправлены из Царского Села для поселения в Сибирь».
9 августа Временное правительство перенесло выборы во Всероссийское учредительное собрание на 12 ноября 1917 года, а созыв избранных депутатов назначило на 28 ноября.
20 августа «Свободный народ» с тревогой информировал:
«Граждане Петрограда должны знать, что на столицу надвигается голод.
Шпионы мобилизуются
Большевики опять поднимают голову… «Пломбированная» нравственность «пломбированных» политиков».
22 августа:
«В Москве голод
В Москве наступил голод. Распределены последние запасы хлеба… В Москве хлеба хватит на два-три дня».
Именно в этот момент Андрей Белый написал стихотворение «Родине»:
«Рыдай, буревая стихия,
В столбах громового огня!
Россия, Россия, Россия, —
Безумствуй, сжигая меня!»
Поэт-символист словно предчувствовал, какие страшные испытания предстоит пережить любимой им Родине.
В субботнем номере «Свободного народа» от 26 августа – ироничное замечание:
«Когда большевики в июльские дни устроили заговор против Временного Правительства и Совета и ознаменовали его кровавой июльской бойней, то орган „культурнейшего“ в мире человека Максима Горького „Новая жизнь“ сделал вид невинной институтки, скромно обрывающей лепестки благоухающей розы».
Об этом драматичном моменте российской истории упоминается и в автобиографических заметках Маяковского (в главке «АВГУСТ»):
«Россия понемногу откеренщивается. Потеряли уважение. Ухожу из „Новой жизни“. Задумываю „Мистерию-буфф“».
Эту «Мистерию» Маяковский «задумывал» не сам – ему помогали. Ведь приближалась годовщина февральской революции, и появилась мысль отметить это событие постановкой на сцене Петроградского Народного дома политического обозрения. Горький идею поддержал. Во главе комиссии городской думы, ведавшей делами Народного дома, был тогда только что вышедший из тюрьмы Луначарский. В художественный совет Дома входила актриса Мария Фёдоровна Андреева. Написать обозрение предложили Маяковскому. Он предложение принял и стал над ним «задумываться».
А вот другая фраза – «Ухожу из "Новой жизни "» — удивляет. С чего это вдруг поэт решил покинуть горьковскую газету?
Василий Абгарович Катанян, составитель «Хроники жизни и деятельности Маяковского», связывал «уход» поэта из горьковской газеты с постановлением ЦК РСДРП(б) от 20 августа 1917 года, которое призывало всех большевиков-ленинцев покинуть «Новую жизнь» (за её поддержку Временного правительства и за то, что в составе её редакции было много меньшевиков).
Но Маяковский в партии не состоял. И всё же из «Нового времени» ушёл. Почему?
Осип Брик, между прочим, в газете остался. А Маяковский ушёл. Видимо, на это была какая-то причина, гораздо более существенная, чем постановление какого-то «ЦК».
А не послужила ли поводом к разрыву с Горьким новая поэма Маяковского?
В конце лета 1917 года произошло событие, о котором художник Юрий Анненков написал:
«Однажды, в августе 1917 года, Мейерхольд зашёл ко мне и, зная, что я был в дружеских отношениях с Борисом Викторовичем Савинковым, спросил меня, не смогу ли я устроить их встречу в моей квартире. Мейерхольд сказал, что положение театра, ввиду политических событий, становится всё более безнадёжным, и в особенности театра новаторского, театра исканий. Театр выдыхается, и для его спасения нужны деньги, нужны материальные возможности, которыми в данных исторических условиях располагает исключительно правительство. Но всякие правительства поддерживают главным образом театры академического характера.
– Савинков же является не только министром, не только членом правительства, – продолжал Мейерхольд, – но также другом искусства, и его содействие могло бы оказаться весьма существенным. На те или иные политические тенденции мне наплевать с высокого дерева. Я хочу спасти театр, омолодить его несмотря на события.
Встреча состоялась. Савинков, как известно, не принадлежал к коммунистам: он был их противником. Впрочем, политические темы во время беседы, как это ни странно, не были даже затронуты. Идеи Мейерхольда чрезвычайно заинтересовали Савинкова, и он обещал сделать всё необходимое, чтобы они могли осуществиться».
