В этот момент Ельцин находился в здании Министерства обороны. В кабинете Грачева, среди генералов.
Вопрос только один: когда войска будут в Москве?
Генералы молчали.
Это был еще один кризис. Но он точно знал, что не выйдет из кабинета, пока не заставит их отдать приказ. Наконец Ельцин произнес то, о чем до этого никто говорить вслух не решался — нужен штурм Белого дома.
Генералы оживились. Идею предложили не они. Это важно.
Ельцин двинулся к выходу, и Грачев, покраснев, спросил его: «Борис Николаевич, вы отдадите письменный приказ стрелять по Белому дому? Без вашего письменного приказа…»
«Я вам его пришлю», — хмуро сказал Ельцин и закрыл за собой дверь.
Военная операция началась в 7.30.
Тысяча триста военнослужащих Кантемировской, Таманской, Тульской и Рязанской дивизий вместе с бронетехникой вошли в Москву.
Бэтээры прорвались сквозь баррикады у Белого дома. Живого кольца уже не было. Белый дом начал отстреливаться. Выстрелы то звучали над городом, то затухали. Генерал-лейтенант Куликов призывал защитников Белого дома сдаться.
Переговоры ни к чему не привели.
Десять танков Т-72 выехали на Новоарбатский мост.
Вокруг Белого дома собралась огромная толпа любопытных.
Их никто не разгонял. Все остальные смотрели прямую трансляцию штурма по телевизору. Переводчик-синхронист переводил комментарий корреспондента Си-эн-эн, американского агентства, которое весь день показывало одну и ту же картинку — Белый дом, танки, окна Белого дома, а затем маленькие фигурки людей, врывавшихся в Белый дом.
После десяти утра танки нанесли по Белому дому 12 выстрелов. Знаменитые десять пустых болванок и два зажигательных снаряда никого не ранили и не убили. Однако верхние этажи Белого дома загорелись. Из окон вырывались пламя, густой дым и чад.
Бой в самом Белом доме и вокруг него продолжался несколько часов. На штурм пошел отряд «Альфа». Как и в 91-м году, этот спецотряд не желал «принимать участие в политике». Ельцин лично разговаривал с командиром «Альфы» Карпухиным. Но отряд не подчинялся приказам даже Верховного главнокомандующего. Тогда альфовцев подвезли к зданию на автобусе, для того, чтобы оценить обстановку. Один из них был убит. После этого «альфовцы» вошли внутрь Белого дома, чтобы вывести оттуда людей. Так описывает ситуацию Александр Коржаков.
Через час всё было кончено.
Из Белого дома начали выходить депутаты. Они медленно, цепочкой, проходили сквозь строй спецназовцев и милиционеров, их обыскивали и отводили в автобусы, стоявшие неподалеку.
Хасбулатов и Руцкой появились одними из последних. Руцкой был в кроссовках и спортивном костюме, он уже приготовил личные вещи, чтобы ехать в тюрьму, большую спортивную сумку… Однако забыл ее при выходе из здания, и за ней кого-то послали. Все напряженно ждали, пока принесут эту несчастную сумку.
Хасбулатов был без вещей. В белой рубашке без галстука. Все депутаты тревожно оглядывались вокруг. Они давно не были на свежем воздухе, не видели солнца.
К одному из депутатов подбежал какой-то человек и яростно толкнул в плечо, потом отвесил подзатыльник. Милиционеры отогнали этого человека и увели депутата.
Из Белого дома еще довольно долго продолжали выходить люди и садиться в автобусы.
Однако многие защитники Белого дома прошли сквозь подземные коммуникации Белого дома, выбрались наружу и рассредоточились по соседним дворам и крышам. Перестрелка продолжалась вокруг здания еще очень долго.
На колокольне церкви, которая стояла рядом с Белым домом, телеоператоры засняли надпись, сделанную углем или сажей: «Я убил шесть человек и очень этому рад».
Бои в городе, в густонаселенном жилом квартале, в присутствии огромного количества любопытных (или сочувствующих тем, кто оказался в осаде) имели крайне тяжелые и трагические последствия.
Во время штурма не погиб и не был ранен ни один депутат Верховного Совета. Все благополучно вышли из здания. Но под пули солдат и милиционеров, боевиков и снайперов попало немало мирных людей, в том числе и подростков.
Общее количество убитых, как было официально объявлено через два дня, — более 150 человек.
Назывались и другие, гораздо более ужасающие цифры — несколько тысяч трупов в Белом доме. Но это неправда.
Несчастные родственники в течение нескольких дней опознавали в моргах Москвы убитых. Некоторых опознать не удалось, эти люди прибыли в Москву без всяких документов. Они хотели воевать. Но таких было не так уж много. Боевики, вышедшие с оружием из Белого дома, очень редко давали преследующим их милиционерам «последний бой». Как правило, сдавались или убегали.
Значительную часть жертв составили случайные люди, прохожие, подростки, попавшие под пули. А пули летели с обеих сторон.
Это была страшная, тяжелая победа.
Утром 4 октября Ельцин, наконец, произнес свое телеобращение, которого ждали всю ночь.
Вот оно:
«Дорогие соотечественники, я обращаюсь к вам в трудное время. В столице России гремят выстрелы, льется кровь…
Те, кто начал боевые действия против мирного города и развязал кровавую бойню, — преступники… Те, кто размахивает красными флагами, еще раз запятнали Россию кровью…
Я прошу вас, уважаемые москвичи, оказать моральную поддержку российским солдатам и офицерам. Это армия и милиция нашего народа, и сегодня перед ними стоит одна задача: защитить наших детей, защитить наших матерей и отцов, остановить и разоружить людей, участвующих в погромах, убийствах.
Я обращаюсь ко всем политическим силам в России во имя тех, чьи жизни оборвались, во имя тех, чья невинная кровь уже пролилась. Я прошу вас забыть то, что еще вчера казалось важным: внутренние разногласия. Все, кому дороги мир и спокойствие, честь и достоинство нашей страны, все, кто против войны, должны объединиться…
Вооруженный фашистско-коммунистический мятеж в Москве будет подавлен в кратчайшие сроки.
Я считаю своим долгом обратиться также к жителям Москвы. За прошедшие день и ночь нас стало меньше. Невинные граждане пали жертвами убийц. Мы склоняем головы перед памятью убитых.
Многие из вас ответили на зов своего сердца и провели ночь в центре Москвы… десятки тысяч людей рисковали своими жизнями. Ваша воля, ваше гражданское мужество и сила вашего духа оказались самым действенным оружием.
Я низко кланяюсь вам».
Утром 5 октября мы с сыном пошли в булочную за хлебом. До этого целый день семья безвылазно просидела дома, и хлеб кончился. В булочной стояла очередь — таких, как мы, в те дни было немало: когда перестрелка у Белого дома вроде бы завершилась, народ пошел по магазинам.
