Очевидно, таким сохранился в памяти Дыховичного его бывший друг. Таким Высоцкого, по мнению режиссера, должны представлять себе широкие массы зрителей фильма «Копейка»…
Иван Владимирович Дыховичный ушел из жизни 27 сентября 2009 года, так и не простив Высоцкому «щепетильности к своей актерской профессии». На прощании от «Таганки» присутствовал только Н. Дупак…
В. Золотухин – «все в жертву памяти твоей…»
…вот случится что-нибудь с другом нашим, мы такие воспоминания, такие мемуарные памятники настряпаем – будь здоров, залюбуешься, такое наковыряем, что сам Высоцкий удивится и не узнает себя в нашем изложении. И отгремели его песни и стихи у памятника и в музее, на кладбище и по домам. А мы зарабатываем деньги… На твоем имени и памяти твоей.
Валерий Золотухин
Валерий Золотухин мне неприятен, после того как описал в своих воспоминаниях, где Володя пил, с кем, сколько… А Володя был настолько широкой натурой, что его нельзя мерить обывательской меркой.
Иза Высоцкая
И в дневниках своих он все врет…
Иван Бортник
Высоцкий обладал колоссальным даром дружбы. Кроме того, знаю, кто были его настоящие друзья: Вадим Туманов, Слава Говорухин, Сева Абдулов… Был момент, когда он назвал своим другом Золотухина. Потом, наоборот, – зачислил его в недруги.
Вениамин Смехов
Среди «воспоминателей» Высоцкого довольно долго не появлялся человек, которого Высоцкий однажды в анкете назвал своим другом, – Валерий Золотухин. Для тех, кто более-менее подробно знаком с биографией Высоцкого, очевидно, анкетный факт может показаться нелепым казусом, еще одной легендой о поэте и актере. Даже сам «названный друг» удивляется этому случаю: «У меня вшивенькая легенда есть – я друг В. Высоцкого – опубликовано. Напечатано… им самим, своей рукой написано. Как должно быть неприятно это Абдулову, Говорухину, Бортнику, Смехову и пр., пр.»
Л. Филатов: «Есть, например, один такой воспоминатель, который без конца пишет о своей пламенной дружбе с Высоцким. В конце концов, это его личные расчеты с Богом, хотя думаю, что Володя раза три дал бы ему по морде за бессовестное вранье. Мы же в театре хорошо знали, что если и была тут дружба, только собутыльническая, да и то очень недолгая, на самых первых порах».
Составитель анкеты Анатолий Меньшиков предложил заполнить ее Высоцкому 28 июня 1970 года. Через двадцать один год Золотухин запишет в своем дневнике: «Экзаменовал Сережу, что он знает о своем отце. Мало знает. Я ему рассказал, что отец знаменит тем, что работал и жил рядом с Высоцким и в анкете Владимира Высоцкого обозначен как его друг».
Позднее А. Меньшиков вспомнит историю этого «обозначения»: «Золотухин свою анкету заполнил намного раньше Володи. И напротив вопроса о друге написал – «Высоцкий». А когда я стал читать анкету, заполненную уже Володей прямо у него же в гримерке, и увидел «таких нет», чуть укоризненно сказал ему: «А вот Золотухин написал, что друг у него – ты». – «Да? – спросил Володя. – Ну давай назад». Я вернул ему анкету. И он зачеркнул «таких нет», а рядом приписал «Золотухин»…»
При внимательном рассмотрении анкеты (она хранится в ГКЦМ) видно: Меньшиков немного путает, что в принципе не меняет сути им сказанного. В графе «Самый дорогой для тебя человек» Высоцкий сначала написал «Сейчас – Золотухин», а графу «Скажи мне, кто твой друг», расположенную несколькими строками ниже, оставил незаполненной, очевидно, не желая с ходу обидеть кого-нибудь из многочисленных друзей. После замечания Меньшикова он зачеркнул фамилию и написал «не знаю», а в графе «Скажи мне, кто твой друг» Высоцкий в солидарность написал «Золотухин».
В 1979 году на гастролях в Тбилиси в разговоре с Л. Филатовым о Золотухине Высоцкий сказал: «…Я очень поздно понял про него… Так что, Лень, надо знать, кого ты выбираешь себе в друзья…»
Да и сам Золотухин со временем перестанет гордиться дружбой с Высоцким: «Никогда я ни со сцены, ни в печати не говорил такие слова: «Мой друг Володя Высоцкий». Это не мое, не мои слова, не мои понятия, не мое отношение к нему… Оно измеряется другими чувствами и выражается другими словами».
Может быть, «другим чувством» было чувство зависти? А вот и признание сего: «Да, я завидую Владимиру Высоцкому, но только не чистой, не белой, а самой черной завистью, которая только бывает. Я, может, так самому Александру Сергеевичу Пушкину не завидую, как Высоцкому, потому что имел честь и несчастье быть современником последнего».
Из книги Ирэны Высоцкой «Мой брат Высоцкий. У истоков»: «Когда-то в импровизированной актерской анкете Володя называет Золотухина лучшим другом. Потом – маски падают. Сначала – осторожно сползая, лишь приоткрывают истинную суть «друзей-подруг». Апофеоз – после смерти. Когда уже можно в открытую смаковать сомнительные подробности, достоверность которых некому опровергнуть. Когда можно не слишком тщательно прятать зависть, прекрасно осознавая, что Высоцкий – в миллион раз талантливее, добрее».
В. Смехов: «Есть такое понятие – «амикошон», то есть «друг-свинья». Я очень люблю Валерия. Но он ведет себя иногда, как «ами», а иногда – как «кошон»…»
После смерти Высоцкого Золотухину доверяли открывать памятные мероприятия, посвященные Высоцкому, но в печати он долго не появлялся. Очевидно, боялся «конкуренции у гроба» – так он называл все, что было связано с очень сложным в первые годы после смерти коллеги «проталкиванием» материалов о нем или его стихов. Наконец в 1986 году в «Огоньке» появился его рассказ «Как скажу, так и было, или Этюд о беглой гласной». Здесь он довольно интересно и талантливо «прокукарекал» (выражение Золотухина) о том, как в 1968 году он принимал очень активное участие – был консультантом – в создании Высоцким шедевра «Банька по-белому».
После этого в «конкуренции у гроба» Валерий Сергеевич занял лидирующее положение: ни один из современников Высоцкого не сказал так много о своем коллеге, как он. Бесчисленные интервью, воспоминания, выступления, участие в комиссиях и прочая… Спустя годы на просьбу корреспондента «Экспресс газеты» рассказать что-нибудь о Высоцком Золотухин ответил: «А зачем? Я уже столько наговорил о Высоцком, что самому стыдно!»
11 февраля 1971 года В. Золотухин записывает в своем дневнике: «Володя сказал сегодня:
– Когда я умру, Валерий напишет обо мне книгу…
Я о нем напишу, но разве только я?.. Я напишу лучше».
И написал, считая это деяние чуть ли не главной миссией своей жизни: «Неужели ты, Валерий Сергеевич, и вправду родился, чтоб написать дневники о Высоцком, засвидетельствовать мгновения чужой жизни, да и то не главные, мимо проходящие?»
