Программа «В жизни раз бывает 18 лет!» шла в Театре эстрады около двух месяцев, после чего начались ее гастроли по другим площадкам. И везде — неизменный успех. В итоге в том же году Петросяна зачислили в штат Московской эстрады в качестве артиста-конферансье. Однако это зачисление принесло молодому артисту лишь моральное удовлетворение. Его материальное положение какое-то время оставалось плачевным. Он получал только стипендию в творческой мастерской, так как оформление концертных ставок в Мосэстраде задерживалось из-за бюрократических проволочек в Министерстве культуры. Были случаи, когда в кармане у Петросяна лежала единственная монета — 5 копеек, и он решал проблему: поехать на концерт на метро или купить бублик? Иногда в таких случаях ему на помощь приходили коллеги, которые подкармливали Петросяна.
В январе 1963 года участники программы «В жизни раз бывает 18 лет!» отправились в первую гастрольную поездку за пределы Москвы — на первый (он же и последний) Всесоюзный фестиваль эстрады, который состоялся в Горьком. Программа и там имела большой успех. Затем были гастроли в Ленинграде, на Кавказе, на Украине. Во время гастролей в Ялте на концерт пришла мать Петросяна (она в те дни отдыхала в этом городе). После концерта она рассказала сыну о том, как одна зрительница, сидевшая рядом, вслух высказывала комплименты в адрес артиста Петросяна. Мать в конце концов не выдержала и сказала соседке: «Это мой сын!»
В апреле 1964 года вместе с этой же программой Петросян впервые выехал за границу — в Болгарию (хотя в те годы существовала поговорка: «Курица — не птица, Болгария — не заграница»). Артисты объездили пятнадцать городов, выступали с большим успехом и даже участвовали в правительственном первомайском концерте, который транслировался на всю страну. Петросян подготовил на болгарском языке одиннадцать интермедий и фельетонов.
Но это была последняя гастрольная программа «В жизни раз бывает 18 лет!». В мае того же года программа прекратила свое существование. Однако эстрадной карьере Петросяна она кое-что принесла. Во-первых, постоянные пробы нового позволили ему составить номера таким образом, чтобы в репертуаре оставались только удачные вещи (к окончанию программы у Петросяна сложился приличный репертуар), во-вторых, программа давала ему возможность познавать азы законов жанра.
Между тем популярность Петросяна постепенно росла. В 1964 году, после окончания ВТМЭИ, он был приглашен в качестве одного из ведущих в телевизионную передачу «Голубой огонек» (в ней он отработал пять лет). Кроме этого, он продолжал гастролировать по стране в качестве конферансье в других программах. В частности, читал фельетон М. Грина «Береги честь смолоду» в программе Л. Маслюкова «Эстрадный автомат», вел конферанс в программе «Вы их не знаете» в Мосэстраде. Параллельно Петросян вел сборные концерты, организованные «графиком» («график» — это концертный отдел в Мосэстраде, своеобразный механизм, который формирует сборные концерты по Москве для различных организаций). Во время этих гастролей с Петросяном происходили разные истории — от печальных до смешных. Вот один из таких случаев.
Дело было в 1964 году. В гостинице какого-то небольшого городка после концерта к Петросяну в номер постучали и пригласили к себе коллеги — артисты концертной бригады одной из филармоний. Они с ходу предложили столичному гостю выпить, но тот отказался — пить Петросян никогда не любил и так и не научился этого делать, несмотря на царившие в Мосэстраде весьма свободные питейные нравы. Кстати, его папаматематик справедливо считал, что его сыну не грозит спиться, потому что в роду Петросянов никогда не было алкоголиков. Но вернемся в 1964 год.
Верховодил в компании пригласившей к себе Петросяна некий артист, который стал просить его отдать ему в репертуар стихотворение «Сватовство Джона» — Петросян только недавно стал исполнять это стихотворение. Петросян в этой просьбе отказал, мотивируя отказ вполне резонным аргументом: мол, если я начну раздаривать всем свой репертуар, то с чем же я тогда останусь? Однако этот аргумент не произвел должного впечатления на коллегу, который к тому времени был уже в изрядном подпитии. Он стал приставать к Петросяну пуще прежнего, видимо, рассчитывая, что сумеет уговорить молодого артиста. Но Петросян стоял на своем. В конце концов, видя, что словами решить ничего не удается, проситель решил прибегнуть к последнему аргументу. Повернувшись к одному из своих коллег, он громко позвал: «Тенгиз!» Тенгиз встал со своего места и выхватил из ножен огромный кинжал. Петросян поначалу принял все происходящее за шутку. Однако, взглянув в пьяные глаза обладателя кинжала, он внезапно понял, что ошибся — все происходило на полном серьезе. Дело и впрямь принимало скверный оборот: Петросяна могли попросту зарезать в номере гостиницы. Поэтому, чтобы избежать неминуемой расправы, пришлось «делать ноги». Петросян пулей выскочил из злополучного номера и бросился бежать по коридору к своей двери. Несколько секунд спустя в этот же коридор гурьбой вывалили и его преследователи, возглавлял которых разъяренный Тенгиз с обнаженным кинжалом.
Петросяна спасло несколько факторов. Во-первых, то, что он был трезвым и сумел чуть ли не в два прыжка преодолеть расстояние до своего номера и забаррикадироваться в нем от непрошеных визитеров. Во-вторых, когда преследователи стали ломиться к нему в дверь, в коридор выскочили его коллеги по филармонии и подняли шум — мол, что за безобразие?! В конце концов, видя, что история получила нежелательную огласку, Тенгиз со товарищи успокоились и отправились догуливать.
Не стоит, однако, думать, что жизнь Петросяна в те годы состояла только из одной работы. У него оставалось время и на личную жизнь. Именно в середине 60-х годов, когда Петросяну едва исполнилось 20 лет, он женился в первый раз и вскоре стал папой — в 1966 году у него родилась дочь Виктория.
В конце 1964 года судьба свела Петросяна с легендой отечественной эстрады Леонидом Утесовым. Тот попросил молодого, но уже известного конферансье сделать две совместные интермедии и показать их во время гастролей Государственного эстрадного оркестра РСФСР в Ленинграде (выступления проходили в декабре). Эти гастроли прошли настолько успешно, что сразу после них Утесов сделал Петросяну предложение — стать постоянным конферансье его оркестра. Тот, конечно, принял приглашение мэтра, но в свободное время продолжал работать «на графике».
В те же годы Петросян получил еще одно неожиданное предложение — перейти в драматический театр. Это предложение ему сделал главный режиссер Театра имени Моссовета Ю. Завадский. Причем поначалу Петросян готов был согласиться. Он показался художественному совету театра, имел там успех и должен был сам выбрать любую роль. Петросян пересмотрел практически все спектакли театра и остановился на роли князя К. в «Петербургских сновидениях» Ф. Достоевского. Петросяну почему-то показалось, что именно такой вариант может принести удачу: двадцатилетний актер, играющий старика. Однако о своем выборе он должен был сказать ассистенту Завадского народному артисту К. Михайлову, который, как оказалось, сам играл именно эту роль. Узнав об этом, Петросян внезапно струсил. Пришлось ему выбирать новую роль — Слендера в «Виндзорских насмешницах». Но тут в дело внезапно вмешался… Леонид Утесов. Узнав о том, что Евгений собирается «изменить» эстраде с театром, он встретился с молодым конферансье и уговорил его не делать этого. Утесов сказал: «Я считаю, что твое место на эстраде. Здесь у тебя определенно большое будущее, а что будет в театре — неизвестно. Хотя твои метания я понимаю. Я ведь тоже уходил в театр, правда, ненадолго. Это даже хорошо, что у тебя такие метания. Возможно, когда-нибудь, в будущем, когда ты станешь делать самостоятельные работы, ты приблизишь эстраду к театру! Что-то в этом роде и я пытался когда-то сделать. Мой джаз-оркестр назывался Теаджаз (театральный джаз). Решай сам. Я не хочу на тебя давить, чтобы ты в своих мемуарах не написал — во всем виноват Утесов».
